— Не верь глазам своим. Кто это сказал, не помнишь? Не понимаю, как родной отец мог перечеркнуть достижения собственного ребенка? Любой бы на его месте кричал на каждом углу.
Хотя о чем это я. Джереми Фокс — отдельная веха нашей криминальной истории. Всегда знал, что с начальным проектом не все так гладко. Первой мыслью вообще было то, что патрон умыкнул откуда—то чертежи. Но до того, что они украдены у собственной дочери, даже я не додумался.
— Отец никогда не хотел детей.
— Мало какой мужчина хочет проститься с веселой холостяцкой жизнью. Сомнения гложут только первые девять месяцев, а после того, как узрят родную кровинку, сердце берет вверх.
— А если отец сильно сомневается, что кровинка родная?
Вот это уже интереснее.
— ДНК анализ. Что может быть проще?
— А если вначале бумаги были украдены, а после появились подозрения, что факты подтасованы?
— Ты мне повествуешь о новой мыльной опере или о своей не легкой молодости? В любом случае кровь и клетки заменить невозможно. Надо было перепроверить. В конце концов, собственноручно сделать анализ.
Линда кисло улыбнулась.
— Папа никогда не любил маму. Она же наоборот — сходила с ума. Знаешь кто мой дед? Эрик Моро. — Черная бровь вновь взметнулась высоко вверх. В прекрасных глазах сверкнул толи ужас, толи восхищение.
— Теперь понимаю, от кого у тебя такая бульдожья хватка. Эрик Моро. Лет 30—40 назад он держал за горло весь город.
— Папу вначале вежливо попросили, потом не слишком вежливо и, наконец, совсем—совсем невежливо. Он уступил — тут всякий бы уступил. Думал, малышка поиграет в супружество, надоест и убежит обратно под родительское крылышко. Но не тут—то было. Мама влюбленная как кошка, забыла о танцульках, воздыхателях и прочей ерунде. Похоже, довольно ощутимо душила его своей страстью. Вскоре появилась и я. Отец же утверждает, что никогда не хотел иметь детей и еще в армии прошел стерилизацию. Не уверена, говорит ли правду отец, но его медицинские карты благополучно исчезли. Что по этому поводу думает моя мать я тоже не знаю — после смерти деда, я так ни разу ее и не видела.
— А как же ДНК?
— Подтасовка.
— Печально. Но не смертельно. С такими способностями, ты легко могла найти работу в любом другом учреждении. Отчего же грелась под папочкиным крылышком?
— У Джереми Фокса длинные руки, связи во всех областях. Да и… Я не собираюсь тут перед тобой изливать душу!
— Вообще—то, твоя история мне совершенно не интересна. Просто прерывать столь душещипательные излияния мне показалось невежливым.
Как интересно. Чувствую, девочка повязана еще сильнее, чем я.
— Твоя любезность выше всяких похвал.
Как объяснить необъяснимое? Есть только глупость и подлость. Моя глупость и подлость собственного родителя. Глупость трудно понять, но можно простить. Подлость можно понять, но прощать ее глупо.
— Слишком все надумано… и не правдоподобно…
— Ты мне не веришь?!
— …так что, скорее всего ты чесна. Врать ты всегда могла более красиво и складно.
Линда побледнела, это даже не намек.
Перед глазами мелькнула картина трехлетней давности.
Еще час назад любящий и нежный муж, бросал ей в лицо стопку документов, на которых, фигурально говоря, даже чернила не высохли.
— Дешевая подделка. Я не имею к этому творчеству ни малейшего отношения.
— У тебя странные шутки.
— Зато юмор тонкий и оригинальный. Отвали.
— Совсем недавно ты едва не на коленях умолял выйти за тебя замуж.
— Дорогуша, тебе стоит пройти тесты на счет мутации мозга. Ты явно нездорова.
— Я, наверное, сплю. Это не может быть правдой!
— Подсела на траву и теперь не знаешь, в каком ты мире?