МВК — 40. Межвременное и межпространственное перемещение. Первые опыты оказались довольно удачными. Но последнее время что—то не заладилось. Появились серьезные подозрения, что межвременные перемещения усугубляют информационный конфликт. Принс яростно отстаивал свое детище. Он был настолько красноречив, а доводы столь логичны и весомы, что председатель научного комитета Джереми Фокс предложил поставить вопрос на голосование.
— Сам свой голос я отдаю “за”. — С легкой змеиной усмешкой добавил он. Перевес сил стал очевиден. Те, кто еще минуту назад скептически хмурили брови, теперь благожелательно трясли дряблыми подбородками. Многие, но не Линда Фокс. За все время она не проронила ни слова. Ее глаза были закрыты, губы сжаты в одну тонкую напряженную линию, на щеках горел лихорадочный румянец. Казалось, она вообще не понимает, где она, и о чем, собственно, идет спор. Впрочем, так оно и было. Светлую во всех смыслах голову занимали собственные проблемы. Точнее одна—единственная, зато глобальная. Ее бросил муж. Решительно, жестокосердно и бесповоротно. Через день после их тайного соглашения.
Откуда—то издалека, словно сквозь слой ваты до ее слуха доносился писк сканеров, считывающий штрихкоды, громкие комментарии полуглухих столпов науки, размеренный голос Джереми Фокса, который выводил на общий монитор результаты голосования.
— Голоса разделились поровну. Восемь человек за то, чтобы дать проекту второй шанс, и восемь — против.
— Что за ерунда. Кто—то не голосовал. — Раздраженный голос Принса больно резанул слух. Глава комиссии еще раз проверил списки.
— Линда, ты что уснула? Голосуй! — Девушка заметно вздрогнула и непонимающе уставилась на отца. Полыхнувшая в его глазах ярость, заставила поежиться. Украдкой девушка оглянулась.
Шестнадцать пар глаз с умеренным любопытством изучали ее с ног до головы, точно какое—то неведомое науке насекомое. Девушка нервно потерла лоб и пролистала собственный ноутбук, чтобы хоть отчасти вникнуть в суть вопроса. Достаточно было одно взгляда и одного слова.
МВК—40.
Линда сжала кулаки и в упор посмотрела на Принса Лин Паркера. Ни один мускул не дрогнул на прекрасном лице, лишь глаза источала арктический холод. Девушка глянула на монитор. Разделение голосов ровно наполовину. Ее голос решающий. Совершенно случайно судьба подарила ей королевский подарок. Она засветила штрихкод и не дрогнувшей рукой ввела данные. Секунда на подтверждение.
Бинго…
Решающий голос против.
— И пусть этот проект закроют к чертовой матери. Все равно от него никакого толку. Только деньги на ветер.
— Сука. — Голос Принса не дрогнул, оставаясь таким же холодным и безразличным, как и несколько часов назад.
— И чтобы ты в этом даже не сомневался, дорогой.
Почему так? Когда хочется любить, приходится ненавидеть, когда сводят скулы от желания высказаться — молчишь, жаждешь смотреть в любимые черты до рези в глазах, а нужно повернуться спиной, хочешь правды, а сам глупо лжешь. В конце концов, пытаясь взлететь — камнем падаешь на землю.
Линда горько усмехнулась.
Месть хорошая штука, но удовольствие от нее краткое — минуты три. Потом голова стынет, и начинаешь осознавать: легче не стало, наоборот — нанесла себе дополнительную рану. Загубила собственное детище, единственную мечту. Пусть ее отстранили от разработок, пусть дальнейшее совершенствование легло на чужие плечи, но… это ее детище.
А ведь аппарат готовили для других целей. Отец так до конца и не понял полный спектр возможностей чудо-разработки.
Хм… МВК—40. А ведь можно попробовать. Когда человеку грозит виселица, это чудно способствует концентрации мысли.
Авантюра чистой воды. Если не поможет ЭТО, то не поможет ничто. Вот только существует одна маленькая загвоздка, точнее не маленькая, а огромная — Принс Лин Паркер. У него снега зимой не допросишься, а после Знаменательного Совета тем более.