Она рассмеялась. Воцарилась комфортная тишина – ни один из них не ощущал неловкости от присутствия другого.
– Помню тот момент, когда увидел тебя впервые, – сказал Даррел, и память воскресила перед ним образ Мелани более чем двадцатилетней давности. – Думаю, тогда тебе было лет пять-шесть, а мне, наверное, семь. Ты проехала мимо на велосипеде. А я был на редкость завистливым мальчишкой. К тому времени у меня еще не было двухколесного велосипеда, а тут ты, девчонка, гордо колесишь по улице, да еще прямо перед моим домом! В конце улицы ты притормозила – скорее всего, чтобы просто порисоваться передо мной.
– Помню, помню, – подхватила Мелани. Она покачала головой и усмехнулась. – Боже, как давно это было! Неужели мы с тобой тогда встретились первый раз? А я думала, что это случилось в тот момент, когда я столкнула тебя в бассейн.
– Ни в коем случае! Это уже была вторая встреча, – поправил ее Даррел и почесал затылок. – Удивительно вспоминать такие эпизоды! – Его глаза блеснули. – Всякий раз, когда ты проезжала или проходила мимо, я с ненавистью смотрел тебе вслед. В тебе я видел только соперницу. – Он засмеялся. – Ты ведь знаешь мальчишек. Они завистливы и считают, что весь мир вращается только вокруг них одних.
– А когда же, интересно, мужчины расстаются с подобной точкой зрения? – подняв бровь, спросила Мелани.
– Некоторые – никогда, – ответил Даррел.
– Мне это тоже пришло в голову…
В уголке губ Мелани зависла капля соуса. Сладкая. Горячая. Съедобная. Он мог бы без особых усилий слизнуть ее. Нужно было лишь преодолеть десять – двенадцать сантиметров, разделявшие их, и… вобрать в себя ее чувственный рот, ощутив его несравненную сладость.
Но, прежде чем он собрался сделать то, о чем молил каждый сантиметр его тела, Мелани молча достала салфетку и вытерла соус с губ.
– Восхитительно, – тихо проговорил он, имея в виду что угодно, но только не сервелат с сыром.
– Спасибо, – ответила Мелани. – Я вообще-то люблю готовить. Когда-то мечтала стать шеф-поваром, но, слава Богу, не стала. – Она рассмеялась. – На кухне у меня полно кулинарных книг, рецептов и всякой специальной посуды…
– Мелани, – произнес Даррел, ощутив странную настойчивость в своем голосе, которая, видимо, передалась и ей. – Я хотел тебе сказать… – Он снова осекся, а потом отвернулся, бросив взгляд через открытую дверь кают-компании на выложенные брусчаткой и плиткой дорожки торгового центра. Он вспомнил про Гленна с Эмили. – Пойду достану из сумки твое печенье, Пока не забыл, – сказал он.
В ее глазах промелькнул огонек разочарования. Но она ничего не ответила, проводив его взглядом.
«День шестой. Провела три ночи в раскладном кресле и две – на жестком полу, поскольку постоянно вытягиваю плохие карты. Спина и ноги нестерпимо ноют. Готова разделить ложе или каюту с кем угодно, если только постель будет мягкой и я смогу выспаться. Не помню, сколько партий сыграно в преферанс, но это не помогает отвлечься от мыслей об отце и о том, как завоевать главный приз.
И еще о Дарреле. Он всегда был чертовски привлекателен, но сейчас еще и возмужал, а это дополнительный плюс. Может быть, он начинает потихоньку расставаться с прежними наклонностями откровенного бабника? Уверяет меня, что так и есть, но я пока сомневаюсь…»
– Вот, – услышала она рядом хриплый голос Даррела и захлопнула дневник. Он положил перед ней пять кружков шоколадного печенья. – Меня навестил Гленн и пополнил мои истощившиеся запасы.
Мелани всегда с симпатией относилась к брату Даррела. Этот серьезный парень почти никогда не расставался с книгами и к тому же хорошо разбирался в технике. Мелани узнала от подруги о трагической смерти жены Гленна в прошлом году и даже представить себе не могла, как тот умудряется один растить дочь. Несмотря на то, что девочка лишилась матери, у нее ведь остался заботливый отец и еще дедушка с бабушкой, которые всеми силами стараются восполнить потерю.
– Как дела у Гленна? – спросила Мелани.
– Держится, – ответил Даррел, устроившись в кресле напротив.
– Должно быть, это трудно.
– До невозможности, – кивнул он и покачал головой. – Они ведь были женаты с семнадцати лет. – Он взял в руку печенину. – Он постоянно думает о Мэри. Не может не думать. И пока не в силах свыкнуться с тяжелой потерей.
– Он живет ради дочери.
– Верно. Если бы не Эмили, то я даже представить не могу, что бы с ним было. Да и со всеми нами. В принципе гораздо проще сосредоточиться на проблемах одиннадцатилетней девочки, чем глядеть на пустующее место за столом.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – согласилась Мелани. – Моя мать умерла, когда я была примерно в том же возрасте. С тех пор прошло уже почти шестнадцать лет, но иногда наступают дни, когда мне очень не хватает ее и хочется хотя бы услышать ее голос и поговорить. – Мелани покачала головой.
Даррел наклонился к ней поближе.
– Поэтому ты, наверное, и не можешь ни с кем сблизиться по-настоящему?
Мелани выпрямилась, восстановив прежнюю дистанцию между ними.
– Почему? Я могу сблизиться…
Даррел поднял бровь.
– Назови мне хотя бы одного такого человека.
– Дженни, – ответила Мелани. – Помнишь ее? Она когда-то встречалась с твоим другом Леноксом. Мы живем с ней по соседству.
– Теперь вспомнил, – покопавшись в памяти, кивнул Даррел. – Я даже помню, что Леннокс не на шутку влюбился в нее. – Волосы упали ему на глаза, и он машинально поднес руку, чтобы смахнуть их.
Но, прежде чем он успел это сделать, на его лбу уже была рука Мелани. Их пальцы соприкоснулись, и она вздрогнула, словно от удара током.
– Ой… прости меня, – растерянно проговорила она, сама удивляясь слабости своего голоса. Она редко теряла над собой контроль. И никогда прикосновение мужчины не могло взволновать и тем более возбудить ее. – Я просто… – Но она не договорила.
Даррел поймал ее руку.
– Не нужно.
– Что – не нужно? – недоуменно переспросила Мелани.
– Не нужно убирать руку, – успокаивающим голосом проговорил он. – Мы ведь просто разговариваем. Как друзья.
– Ты держишь мою руку, – судорожно глотнув, сказала Мелани. – Это как-то… не по-дружески.
– Но мне показалось, что ты испытываешь уже не просто дружеские чувства, – вкрадчиво шепнул ей Даррел. – Разве не так? – И прядь волос вновь упрямо свалилась ему на лоб.
– Тебе нужно постричься, – немного оживившись, заметила Мелани. Она поднялась на ноги и убрала руку. – Гм… Кстати, у меня с собой большие ножницы. Могу тебя постричь, если решишься. – Ей очень хотелось избежать дальнейшего разговора. И покинуть тесный камбуз, ситуация на котором все сильнее накалялась. И где, казалось, не существует ничего и никого, кроме Даррела Уайта.
Несколько секунд он неподвижно смотрел на нее. Потом тоже встал.
– Конечно, почему бы нет? Я ведь доверяю тебе.
Мелани не смогла удержаться от усмешки.
– Ты уверен? Вспомни-ка, в школе собственная внешность беспокоила тебя куда больше, чем еда!
– Я изменился, – хрипло проговорил Даррел. – Стал взрослым. – Он шагнул поближе. – Разве ты не заметила?
О да, такое конечно же не могло укрыться от ее глаз. Причем не раз с тех пор, как они оказались в салоне этой яхты. Предложение постричь Уайта, пожалуй, неудачная идея. Она стригла десятки людей, но никогда не рассматривала свою обыденную работу с такой интимной точки зрения. Она представила, как ее ладони гладят его волосы, перебирают их, поворачивают голову, касаются щек и подбородка… Нет, зря она это придумала! Но почему же она так смакует это занятие в предвкушении его начала?
Даррел уселся на один из складных стульчиков на камбузе. Мелани расстелила на полу несколько старых газет и закрепила вокруг его воротника полотенце. Собственные волосы она собрала в хвост, зашпилила и, вооружившись ножницами и расческой, встала у него за спиной.
Он недоумевал по поводу недавнего поступка Мелани, когда она снова отшатнулась от него, словно в испуге. Неужели он такой отталкивающий? Или его близость как-то пугает ее? Ему хотелось спросить у Мелани, почему она постоянно отбивается от него и почему вообще выглядит так, как будто мужчины ее совершенно не интересуют…