Потом позвонила в колокольчик.
Видно сильно напугал всех ее придворных девок Иван Васильевич, потому что долго пришлось ждать Софье, пока появилась Паола.
— Вот что, моя милая, — сказала великая княгиня, — Пожалуй, я готова согласится на ваши с Береникой уговоры — разузнай–ка ты незаметно, какие есть тут в Москве женщины, что всякие привороты знают….Да не тяни с этим особо. А завтра с утра пусть явится ко мне дьяк наш Алексей Полуехтов…. К нему у меня тоже дело интересное есть….
Оставшись одна, Софья начала расхаживать из угла в угол, напряженно размышляя.
…Нет, не посмеет он Дмитрия сейчас короновать…. Для этого согласие большинства церковных иерархов получить надо…. Это быстро не делается…А я ведь тоже сидеть, сложа руки, не буду….Очень много есть дельных и способных детей боярских, которым нет никакого пути из–за того, что они младшие в роду…. Таковы законы Московского княжества — будь ты хоть семи пядей во лбу, но если ты девятый ребенок в семье — не видать тебе никакой должности приличной и никакой перспективы, а вот старший брат твой — первый сын у отца — хоть и балбес неученый — а должность высокую и доходную по праву первородства получает! Надо подумать как следует о судьбах этих молодых людей — ведь и Василий мой тоже — никаких прав не престол не имеет, пока дети и внуки от первой жены есть…. Надо как–то сломать этот порядок… Надо дать им надежду и опереться на их помощь…. Ага, и еще надо, чтобы церковь это поддержала…. Не пора ли встретится с преподобным Иосифом….Кажется, у меня есть для него несколько хороших новостей, но пусть и он для меня кое–что взамен сделает….
Уже ложась спать, Софья вспомнила еще об одном человеке.
Джованни Сальваторе….
«Арганный игрец»…
Теперь он здесь даже не Иван Спаситель, как называли его первое время, а просто — как все остальные итальянцы, которые для московитов на одно лицо — Иван Фрязин…
Ах, как хорошо сыграл он семь лет назад для покойного Ивана Ивановича, уже коронованного наследника московского престола!
Вот и не стало одного наследника….
Теперь супруг грозится другого короновать шапкой Мономаховой…
Не пора ли попросить Джованни чтоб еще один концерт дал?…
Но это потом… Сейчас важнее другое…
Глава третья
ДЕТИ КНЯЗЯ ЧЕТВЕРТИНСКОГО
Сентябрь 1496
Весь последний год, находясь на службе в великокняжеском дворце, Медведев часто был свидетелем многочисленных посольских приемов, а уж когда приезжали разных рангов московские посланцы — а приезжали они очень часто — Великая княгиня Елена непременно желала, чтобы он лично присутствовал в ее тронной палате от начала до конца…
Иногда, во время таких приемов, пока прибывшие произносили речи, она поднимала глаза на Василия и едва заметной улыбкой, так памятной ему еще с тех пор, как он встретил ее однажды в переходе между палатами Кремля, как бы хотела что–то сказать ему, и Медведев стал догадываться: ей зачем–то нужно, чтобы он был в курсе всех ее официальных отношений с Москвой, с отцом и матерью…
Таким образом, Василий вскоре изучил во всех деталях ритуал приема и отправления послов, посланников, гонцов и все тонкости обращения с ними. Дома он иногда рассказывал Аннице о том, как это происходит, в том числе и о том, как забавляет его, разница между тем, что дарят иностранные послы и что московские….
В то время все послы, прежде чем приступить к делу преподносили от имени пославших их разные дары. Так вот, у других послов дары эти были каждый раз иными — кто дорогого коня шлет, кто редкую ткань, кто изящную посуду, кто оружие, кто ковер персидский, и только московитские послы отличались завидным постоянством: кто бы ни посылал посольство к Великой княгине — отец, мать, брат Василий — все посылали первым делом непременно корабельник[4], а потом соболей.
Однако за все полтора года дворцовой службы Медведев ни разу не находился с Великой княгиней Еленой наедине, и вдруг в сентябре 1496 года он оказался удостоен такой высокой чести.
Ранним пасмурным утром, явившись на обычное дневное дежурство, Медведев узнал, что великая княгиня Елена вызывает его в свою тронную залу ровно через час. Василий тут же проверил — никаких посольств, никаких приемов больше назначено не было.
Ровно через час он явился и, низко поклонившись, предстал перед Еленой.
— Рада тебя видеть, Василий. Наконец наступил момент, когда мне понадобятся твои способности, не только как капитана дворцовой стражи. Однако сначала ответь мне, доволен ли ты своей жизнью в моей столице?
4
Самой дорогой монетой в те времена являлся английский золотой нобль, именовавшийся в Москве «корабельником», поскольку на нем был изображен корабль.