Колер сделал паузу, внушительно оглядев селян. Один из собравшихся зевак неуверенно почесал в затылке.
— Я пару раз о его порог запинался, — громко выкрикнул он хмельным голосом, — после ссоры с ним! Один раз так запнулся, что чуть не вывихнул лодыжку!
— А я упал с лошади, когда он был поблизости, — хмуро заметил другой.
Колер снисходительно улыбнулся. То, о чем говорил первый зевака, учитывая его внешний вид, указывающий на систематическое пьянство, вряд ли имело хоть малейшее отношение к черным нитям Ричарда Траумпа. А вот лошадь и впрямь могла испугаться демона настолько, чтобы сбросить своего наездника.
— Животные неспроста боятся данталли, друзья мои, — молодой жрец чуть развел руками. — Они чувствуют опасность, исходящую от этих тварей. Знайте же, что каждый раз это существо могло проникать в вашу душу, отравляя ее своей магией. Данталли обращают людей в марионеток, как это делали некроманты, с той лишь разницей, что рабам демонов-кукольников не приходится проходить через могилу. Душа порабощенных людей продолжает томиться в теле, оскверненная магией кукловодов!
Адланна резко дернулась в своих путах, не в силах более выносить эти речи.
— Люди, одумайтесь! Кому из вас Ричард причинил вред? Не слушайте этого человека, он… он был моим мужем! Им движет лишь ревность, и он готов ради нее убивать! Кто-нибудь, прошу, остановите его! Не позволяйте ему так поступить с нами!
Бенедикт серьезным взглядом окинул застывшую толпу.
— Верно, — тяжело вздохнул он, приложив руку к груди. — Эта женщина была моей супругой, и горе до сих пор жжет мне сердце, когда я вижу пустой сосуд, сохранивший внешность моей прекрасной жены. Данталли, заручившись ее доверием, заставил ее отречься от клятвы, данной перед богами, признать ложью слова, которые говорились у алтаря.
Селяне возмущенно ахнули: клятва, данная во время церемонии бракосочетания, считалась незыблемой на всей Арреде, нарушение ее являлось преступлением против богов.
— Видите, к чему приводит пособничество демонам? Эта женщина готова принять забвение вместо перерождения ради своего кукловода! Лишь очищение огнем может спасти ее душу, как спасало оно души богомерзких творений некромантов. Я обязан освободить эту женщину от влияния данталли и сделаю это в надежде, что Суд Богов будет к ней милосерден.
— Бенедикт! — глаза Адланны пылали холодной яростью. Жрец обернулся к ней и спокойно выдержал ее взгляд. — Остановись, прошу тебя. Не делай этого. Ты ведь знаешь, что дело не в запретной магии, а в том, чего я не могла почувствовать к тебе!..
— Слышите, что она говорит? — Колер вновь обратился к толпе. — Снова отрицает все святое, что признавала перед богами. Ее не страшит забвение, не страшит Суд. Вот, насколько данталли извратил ее разум и душу! — Бенедикт обличительно указал на Ричарда пальцем.
Кто-то из изрядно захмелевших мужчин в толпе яростно бросил камень в избитого пленника. Ричард тихо застонал от боли.
— Нет! Перестаньте! Хватит! Оставьте его! — взмолилась Адланна, едва сдерживая слезы.
— Даже сейчас, зная о собственной близкой казни, она его защищает, — сокрушенно нахмурился Колер, нарочито болезненно поморщившись.
Это лишь распалило толпу: в сторону позорных столбов полетели два новых камня — один из них угодил Адланне в живот, выбив из нее дух. Она отчаянно закричала, слезы брызнули из глаз.
— Шлюха!
— Потаскуха!
— Подстилка демона! — кричали мужчины в толпе. Женщины боязливо перешептывались.
Бенедикт смиренно кивнул и приподнял руку в останавливающем жесте, и толпа практически сразу затихла.
— Не горячитесь, друзья. Одним богам дано судить эту несчастную, мы лишь можем освободить ее. Подайте факел.
Человек в красных одеяниях, стоявший с факелом наготове чуть поодаль, подошел к Бенедикту. Колер кивнул.