-Прочти, поймёшь...-ещё миг и всё оказалось кончено.
На столике лежал сложенный листок, он развернул письмо:
"Брас, я не пишу "мой", так как ты не был, и никогда уже не будешь моим. Весенник оставляет жизни только одиннадцать капель и, если ты читаешь эти строки, значит ты не пришёл раньше, не захотел...Окончание сговора стало приговором мне и моему так и не рождённому, даже не зачатому, ребёнку. Я поняла, что ты, а не Герд, предназначен мне, как только твоя нога сделала шаг по ступеням замка Рен. Но ты сильный маг, Брас. Ты так хорошо построил свою оборону...Я не смогла её преодолеть. Ты почти ненавидишь меня. Ах, ведь ненависть-изнанка любви! Ты не дал мне ни одного шанса оправдаться, исправить ошибку. Если бы ты чуть ослабил свою защиту, если бы решил завершить обряд...Я не в силах жить без тебя, я не в силах пробиться к тебе. Сбереги медальон для будущих женщин Рена." Брас, наконец, вспомнил значение узла - «последнее слово».
Калефт. Наголь.
Правое плечо оттягивал мешочек набранных трав, ноги привычно переступали через знакомые коряги, на душе было спокойно. Клеста возвращалась домой. Ещё холодное пока светило брызгами пробивалось сквозь листву, отчего она жмурилась, вдыхая свежие запахи пробуждающегося леса и размышляла о продолжении начатого вчера на закате узора. Зимний сезон близился к концу. Уже не далёк тот оборот, когда разогревшееся светило окончательно прогонит его холод. Лес вовсю готовился к теплу летнего сезона и очередному витку жизни. Ночью Клесте, как обычно, приснилась готовая работа. Однако, стоило первым рассветным лучам позолотить небо, как последовательность узлов заказанной ей подвески, так ясно видимая во сне, напрочь выветрилась из памяти.
Женщину это не огорчило, так случалось всегда. Память ума изменяла. Но память рук оставалась тверда! Клеста знала, стоит ей только взяться за упругие нити, как руки сами вспомнят нужные движения и начнут замысловатый танец, воплощая увиденное ночью. Не бог весть что, конечно, образованный маг скривил бы презрительно губы...
"Хотя-нет"- улыбнулась солнышку, Клеста-" Хасс ведь не скривил, значит не будем так уж себя принижать".
Да, она была простой колдуньей без уровня и создавала только плетёных помощников из нитей перна, получая за них еду, одежду, или несколько мелких монет. И это считала удачей в её положении. Ведь никто, в том числе сама Клеста, не знал, как она оказалась в этом лесу, откуда пришла. Её память начиналась около восьми сезонов назад, когда она очнулась посреди леса грязная, оборванная, избитая и исцарапанная...
Двигаясь туда, куда глядели глаза, набрела на полуразвалившийся и вросший в землю дом. Теперь то он выглядел вполне уютно, а тогда больше походил на пещеру. И, всё-таки, это была крыша над головой, ноги совсем не держали её. Женщина заползла внутрь мгновенно уснув прямо на земляном полу у порога, в надежде, что хозяева сжалятся, обнаружив несчастную, не вытолкают на улицу сразу. Сон под крышей чудесным образом преобразил Клесту. Проснувшись, она почувствовала прилив сил, какую-то лёгкость во всём теле и ясность в голове. Царапины, затянувшись, больше не кровоточили, ушибы не ощущались. В животе урчало и она решила, что давно ничего не ела. Точнее, не помнит, когда ела что-либо в последний раз.
Дом был пуст. Беглый осмотр жилища показал, что возвращение хозяев ей не грозит. На всём лежал толстый слой нетронутой пыли. Странно, что лесное зверьё не разорило дом вконец, ведь дверь не была заперта... Осматриваясь, Клеста перестала чувствовать неуверенность, впервые с момента осознания себя. Её больше не пугала беспомощность из-за полного отсутствия знаний о прошлом, названия предметов выскальзывали из потаённых кармашков памяти стоило только взгляду остановиться на них. В доме был очаг. Посредине стояли, вполне крепкие на вид, стол и лавка. Возле одной из стен находился ларь, полки которого подарили обрадованной женщине пару горшков и миску. В углу же её поджидало вовсе бесценное сокровище - ткацкий станок с приспособлением для плетения узоров. Она даже зажмурилась, не веря пониманию того, что хорошо умеет всем этим пользоваться.
Двигая рассохшиеся, но не сломанные плашки, она вспоминала, как и из чего спрясть нить, как настроить станок, перед глазами заплясали готовые узоры, а в сознание вошло имя - Клеста. Женщина почувствовала, что имя ей не чужое, хотя и не совсем её. Поколебавшись немного, решила, что будет Клестой до тех пор, пока не вспомнит своего настоящего имени. О нём, как и о её прошлом, память упорно молчит до сих пор...