В детях знатных родов Калефта магические искры встречались не так уж редко. Многие из них числили в предках сильных магов. Однако, не только детям знати доставалась такая искра. Привилегия не церемониться с симпатичными женщинами не своего круга, иногда, приводила к закономерным результатам. В семьях торговцев и ремесленников со средствами вопрос решался браком, подкреплённым солидным приданым. Желающие поправить материальное положение таким, не лишённым приятности, способом всегда находились. В селениях Калефта поступали похожим образом, правда, не из-за приданого. В ребёнке, или его потомках, могла проявиться искра. Для таких детей магия была естественна, как способность дышать.
Конечно, кое-чему в магии можно и научиться. Говорят, что, наиболее упорные, даже пытались сдать экзамен и получить уровень. Но - никак. А всё потому, что после освоения набора технических приёмов и некоторой книжной премудрости, для того, чтобы совершенствоваться дальше, требовалось чувствовать и ощущать творимое физически. А это возможно только при врождённых способностях. Конечно, для достижения высоких уровней, просто иметь искру, опять же, недостаточно. Требуется время, усердный труд и желание достичь. К сожалению, именно эти склонности не всегда присутствовали у отпрысков родовитых семей. Да и наличие в предках сильных магических способностей не давало гарантии наличия таковых у потомков. Магия крови имеет свойство ослабевать в поколениях.
В силу сложившегося положения вещей, разбрасываться магами, по причине простолюдинского происхождения, Калефт перестал ещё в бытность Доброго Правителя Энгра. Едва не потеряв трон и жизнь в столкновении с Уром, при участии тамошних магов, он издал повеление учитывать все искры. По этому же повелению, родителей простых детей с магическими искрами обязывали отдавать их "в частичную волю" Правителя. Была создана специальная Школа, и родители должны были платить за обучение. Совсем неимущие учились за счёт казны, переходя в "полную волю". На службу, в должности согласно имеющимся способностям и достигнутому уровню, призывали всех. Только, учившиеся за родительский счёт, могли уйти по истечении двадцати сезонов. При этом, всё же, Правитель Калефта оставлял за собой право требовать таких магов к себе при особых обстоятельствах. Во время войны, допустим. Учётом детей занимались назначенные Правителем маги-наблюдатели, а местные лекари, лекарки и повитухи имели строгий приказ следить особо за их здоровьем. Нерадивым грозил запрет заниматься избранным делом и солидный денежный начёт.
Так что Нерева, с которой Клеста была дружна, у Галчены бывала часто. Дружба с Неревой началась на второй сезон её здешней жизни, после того, как колдунья решилась, уповая на полагающуюся в Неревином деле деликатность, попросить помощи в возвращении памяти. Но Нерева помочь не смогла, пояснив, правда, что потеря её определённо магического происхождения, и не лекарь ей нужен, а маг. Верная своему слову, Нерева никому не обмолвилась о том, что узнала, а на третий оборот пришла к Клесте, и они проговорили целый вечер. Лекарка предложила, как только представиться случай, замолвить за неё словечко магу-наблюдателю из Свияжа. Но Клеста поостереглась, и попросила пока молчать.
Общий секрет как-то сблизил двух женщин, и Нерева, время от времени, просила Клесту сплести ей быстрого помощника, когда болеющий сопротивлялся лечению или сильно боялся. Такой помощник создавался за каплю, но требовал знания подробностей недуга. Чем лучше знаешь, тем дольше и удачнее его действие. Поэтому, обычно, Нерева приходила сама. И, раз просит прийти к ней, значит, не может отлучиться, дело совсем серьёзно. Так что, едва выслушав Живена, Клеста споро накинула плащ и, завязывая на ходу тесёмки, поспешила за ним. По дороге она пыталась что-нибудь выяснить, однако мастер сказал только, что Галчена не может родить, мучается с прошлого оборота. Они спешили, но по лесной тропе особо не побегаешь. Живен, конечно, помогал Клесте быстрее перебираться через поваленные деревья и овражки, но, всё равно, путь до Краки занял времени две полные капли с лишним. Мужчин к роженицам до поры не пускали, и, совсем побелевший лицом, Живен со стиснутыми кулаками, остался снаружи.
Переступая порог Клеста сразу почувствовала висевшее в воздухе напряжение. Казалось, оно плавало тяжёлыми клубами, переплетаясь с густым запахом свеженарезанных стеблей корта, которыми лекарка выстилала полы в доме больного из-за оздоравливающего действия испарений и способности растения мгновенно впитывать любую пролитую жидкость. Кровь, в том числе. Окна были занавешены, в доме царил полумрак. Аккуратно разувшись и скинув плащ на руки Мале, юной неревиной ученице, Клеста направилась мимо очага с котлом кипящей воды к дальней стене. Туда, где едва угадывались фигуры распростёртой на лежанке Галчены, и склонившейся к ней Неревы. Лекарка обернулась на шуршание шагов, а затем, поставив на пол плошку с каким-то отваром, увлекла Клесту в сторону: