По дороге Илья думал о нитях, своем детстве и Ленке.
5
Заголовок рубил с плеча: «Количество суицидов увеличилось в полтора раза». По данным статистического агентства, что люди стали чаще добровольно уходить из жизни. В основном молодежь, причем без видимых причин. Прыгали с крыш, ели таблетки, вешались, топились. Вскрывали вены. Одна девочка скончалась от анорексии. Смерть пожинала и других — стариков, детей, взрослых граждан. Илья пролистал сводки: выдалась свободная минутка, и он залез в Интернет. Ниже висела статья о крупной автокатастрофе на федеральном шоссе. Рядом можно было прочитать о надвигающемся экономическом кризисе, о напряженности в международных отношениях.
Илья отвлекся. На одном из мониторов происходило что-то странное. Напротив магазинчика сувениров стояла девушка, с виду самая обычная. Илья отставил чашку мятного чая и придвинулся поближе. Девушка стояла в странной позе — словно аршин проглотила. Правая рука вскинута вверх, левая заведена назад и согнута в локте. Ноги почему-то скрещены. И никакого движения. Мимо проходили покупатели, не обращая внимания на застывшую статуей девушку.
Тут Илья увидел на соседних мониторах кое-что, заставившее его вскочить с кресла и потянуться к рации. В других уголках мегамолла происходили похожие вещи. Напротив магазинов, прямо посреди коридоров или залов в одинаковых позах стояли молодые люди, и покупатели сновали мимо них. Зрелище было странное, нелепое, неправильное. Илья обратил внимание на самую дикую деталь — бесстрастные лица всех этих парней и девушек смотрели в потолок. По рации забормотали другие сотрудники, засуетились, довели до руководства. Формально эти причуды нельзя было назвать хулиганством или нарушением общественного порядка. Но последнее слово всегда оставалось за начальником охраны.
— Сейчас скажет гнать их, — высказал догадку напарник Игорь.
Внезапно — на долю секунды — Илье стало плохо.
Картинка потемнела, цвета исчезли, мир погрузился в серый туман, в котором ярко вспыхнули искры нитей, снопами разлетающиеся от людей. Что-то очень мощное, темное, первобытное коснулось сознания Ильи, слегка, краем, но и этого оказалось достаточно, чтобы у него заложило уши, а кровь бешено застучала в виски, словно гейзер, пробивающий себе путь наружу. Но, прежде чем осесть в кресло, Илья заметил, как нечто черное, ползучее пронзало одинокие фигурки и подцепило их — рывком, словно рыб на крючок. Секунда — и от живых статуй не осталось следа.
Илья тупо смотрел в мониторы. Игорь что-то говорил, но было видно лишь, как открывается и закрывается его рот, а губы складывают звуки в слова. Илья неуклюже потянулся за чашкой, та упала, разбилась об пол, выплеснув остатки чая на туфли напарнику. Игорь удивленно и чуточку обиженно глянул на Илью.
— Извини, — пробормотал тот. — Давление.
— Ну, блин! — только и смог выдавить напарник.
Такого Илья еще никогда не испытывал. Его способность видеть нити значительно обострилась за последнюю неделю, «сеансы связи», как он их называл, становились дольше и чаще, открывая ему фрагменты сети во всем многообразии нитей, но то, что произошло сейчас — случилось впервые. По танцующей сетке нитей пробежала рябь. Как круги на воде от брошенного в стоячую воду камня.
— Ты белый как простыня, — над Ильей маячило лицо напарника.
— Пройдет. Посижу немного.
В руку ему сунули стакан с холодным, Илья выпил, расплескав по подбородку больше половины. Виски словно залепило двумя каплями раскаленного железа.
— Иди отпросись. Ты сейчас не работник.
Илья старался дышать ровно и неглубоко. Волна, накрывшая его так сильно, постепенно откатывала, но чувствовал он себя прескверно. Кряхтя, выбрался из кресла и, словно немощный старик, поплелся в офис к начальнику. Он почти никогда не отпрашивался и решил, что сейчас настало время воспользоваться этим бонусом. Шеф только глянул один раз и сразу махнул рукой: «Иди». Бескровными губами Илья прошептал благодарность, распрощался с Игорем, кое-как переоделся и вышел из мегамолла на свежий воздух.
Утвердилась плюсовая температура — город утопал в грязи. Серая пленка неба стелилась над крышами домов сплошным покрывалом, без шанса на просвет. Илья ненавидел март. Капризный, болезненный месяц. Ни зима, ни весна.