— Ольга. Лена. Татьяна. Евгений. Пашка «Прыщ»… Егор. Дядя Костя из Свердловска.
Она произносила имена, и перед Ильей, словно лампочки, вспыхивали лица всех этих людей. Кто-то ярко и четко, а кто-то бледнее и размыто.
— Тетя Вика…
Илья увидел ее, в тот последний раз, в их саду, на майских праздниках, в далеком детстве, лет двадцать назад. Вспомнил ее забавную стрижку и манеру говорить, и вечно смеющиеся глаза. Как она чистила огурцы, резала овощи на салат, а потом все праздновали прямо на открытом воздухе, разбрелись кто куда, и они пошли гулять к пруду за поселком. Илья четко помнил этот пруд, полоски тины, пузыри, идущие со дна, лягушачий концерт. Помнил, как они сидели на берегу, кидали в воду камешки и болтали обо всем на свете.
Потом картинка пропала, и Илья почувствовал слабую тошноту, как от падения с большой высоты. Что-то затрепетало в груди, как натянутые струны, и на секунду он ощутил себя распятым на проводах под высоким напряжением: дергающаяся, беспомощная кукла. Что-то лопнуло в груди, как застарелый засор, который наконец прочистили, и в канаву хлынули потоки нечистот, копившиеся очень долго. Илья набрал полную грудь воздуха. Темнота, плотно окружавшая его, стала распадаться на отдельные клочки, и из них проступили жилы нитей, десятки их, увязанные в пучки, которые проникали в него, словно провода в системный блок очень большого компьютера. И каждая нить уводила к человеку, и он жил, трепетал там, на другом конце, что-то делал. Все они чем-то занимались, Илья чувствовал это по вибрациям, пробегавшим по нитям. Вот Ленка, сидит в клиентском отделе и объясняет упрямому заемщику условия кредита. Вот Витя, прыгает вокруг кроватки с первенцем и гремит погремушками. Мать смотрит телевизор, а руки сами собой лепят пельмени. Десятки других людей, и все вместе связаны между собой в одну дрожащую сеть.
Он видел, как из груди тянутся нити к каким-то незнакомым ему людям. Семь нитей убегали вдаль, и ни один человек на их конце по ощущениям не был знаком Илье. Но нити были, а значит, что-то их связывало. Илья видел, как за него цепляются другие нити, связывающие посторонних ему людей, переплетаются между собой, образуя сложные узелки, и все это дергается, натягивается, создавая напряжение по всей сети.
В розовом свечении Мира Связей проступил силуэт старушки, в виде молодой женщины в простом платье до колен, с иглой и ножницами в руках. Женщина ловко поддела иглой пучки запутавшихся нитей, расправила их, и они спокойно разлетелись по сторонам. Проделав так несколько раз, она посмотрела на него в упор огненными шарами глаз, а Илья увидел мощный поток энергии, исходящий из ее груди. Она взяла в руки эти странные семь нитей, слегка дернула их. Потом с веселой улыбкой посмотрела на Илью.
И отвесила ему пощечину.
..Илья открыл глаза. Он сидел прямо на полу посреди спальни Эдика. Старушка уютно дремала в кресле. Тигран перевернул страницу газеты. Эдик по-прежнему восседал на диване, свесив ноги. На одной ступне болтался тапочек. Он пил чай.
— Ну как? — спросил Эдик. — Увидел?
— Кажется да. Я не уверен, но что-то такое было, — Илья растерянно посмотрел на старушку.
— Ты ее сейчас не трогай, ей поспать надо. Столько пряжи распутать сразу нелегко.
Илья присел на диван рядом с портным. Ужасно хотелось пить. Эдик все понял и сунул ему свою кружку. Позабыв про хорошие манеры, Илья приложился и осушил чашку до дна. Где-то в затылке зарождалась слабая ноющая боль, чтобы — он знал — протянуть щупальца к вискам и сдавить голову в горящих тисках. Перед глазами все еще прыгали цветные пятна.
— Стыдно говорить, но я вижу не все нити, — признался Эдик. — Только самые плотные. И кокон, в который тебя замотали, тоже вот не увидел.
Они переглянулись.
— У тебя есть враги? — спросил портной.
— Такие, как у тебя? Таких точно нет.
— Иногда человек и не знает, что у него есть враг. Живет себе, чирикает, а у него — враг. Личный, именной. Такой настоящий, злобный, который его искренне ненавидит, не за что-то, а просто так. Ненависть — это как любовь, только наоборот. Понимаешь?
— Не хочу я ничего понимать, Эдик, — сказал Илья, массируя затылок — Не до этого мне сейчас.