Илья открыл глаза. В кресле сидела мама.
— Думала, ты спишь.
Он сел на кушетке, похрустывая суставами. В теле чувствовалась нега; он давно так не расслаблялся.
— Ты стал другим.
Он посмотрел на маму.
— Да.
— Говори, сынок.
— Трудно объяснить. Но ты не беспокойся, мам. Ничего страшного, я должен разобраться во всем сам, понять и тогда расскажу. Честное слово.
Она поджала губы. Все мамы поджимают губы, когда слышат подобные вещи.
— Хорошо.
Он расчесал волосы пятерней, протер глаза, оправил одежду. С большой неохотой заставил себя подняться и проследовать в коридор. Уходить не хотелось.
— Ну, я пошел.
— Пирог не забудь.
8
«Вчера, 15 марта, поздно вечером был убит индивидуальный предприниматель, занимавшийся пошивом одежды. Тело нашли родственники убитого. По словам сотрудника пресс-службы УВД по области, убийство произошло путем удушения нейлоновой нитью, а сама жертва, вероятно, была знакома со своим убийцей. В регионе введен план „перехват“, опрашиваются свидетели, фоторобот подозреваемого разослан во все подразделения полиции и посты ГИБДД. Мы следим за развитием событий».
Илья перечитывал заметку, наверно, в десятый раз.
— Тебя Хрыч вызывает, — бросил Витя, заходя в комнату наблюдения.
— Иду.
Илья спустился на первый этаж, пригладил волосы и постучался в кабинет начальника службы безопасности торгового центра. Хрыч сидел в кресле и читал журнал. Кажется, про автомобили. Хрыч был отставник, бывший милиционер, отработавший на систему больше двадцати лет. Поэтому мыслил он по уставу, говорил громко, но мало, и не терпел вольностей.
— Заходи. Садись.
Илья выполнил указание.
Хрыч увлеченно что-то читал. Толстые губы шевелились на его рябом лице, как две лысые гусеницы. Синие глаза навыкате метались по строчкам. Оторвавшись от журнала, он бросил на Илью короткий, оценивающий взгляд.
— Знаешь, зачем вызвал?
— Да.
— Тогда пиши по собственному. Даю две недели, все по закону. Вопросы?
— Да. А без увольнения никак нельзя?
— Нет. Политика руководства. Еще вопросы?
— Тогда нет.
— Хорошо. Скандала не устроишь? Оспаривать не будешь?
— Не собираюсь, — фыркнул Илья.
— Ценю. Зайдешь потом, поставлю визу.
Илья почувствовал, как внутри него поднимается горячая бурая волна. На лбу мгновенно выступил пот, организм впрыснул в кровь адреналин, сердце ускорило ход, но он сделал глубокий вдох, встал и вышел, не проронив ни слова. В одном Хрыч был прав — не имело смысла устраивать спектакль.
Вчера в центр заползла парочка пьяных уродов. Илья как раз дежурил в залах. Одного вежливо и оперативно вывели наружу, подышать свежим воздухом, а вот второй заартачился. Илья прекрасно знал, как действовать в подобной ситуации, но что-то дернуло его напомнить пьянчуге про ребенка, на которого он должен платить алименты: алая с синевой нить терновым венком обвивала голову несчастного. В результате — истерика, разбитая витрина, ненужное внимание посетителей, угрозы в его адрес и блевотина на полу, аккурат между бутиками «O’Stin» и «Gala». И все бы ничего, но среди толпы нашелся озорник с фотокамерой, который нащелкал инцидент с разных ракурсов и поспешил выложить все это в Интернет. Илья заметил, что пока хулиган опорожнял содержимое желудка на красивый мраморный пол, в бутиках продолжали отовариваться чопорные девы.
И вот теперь Илья стоял возле двери в кабинет Хрыча и видел, как синяя нить, связывавшая его с бывшим начальником, бледнеет на глазах. Скоро ниточка истончится, провиснет, а потом и вовсе разорвется.
Зачем-то Илья отправился в магазин игрушек. Бродил среди полок с плюшевыми медведями и собаками, конструкторами и куклами, настольными играми и раскрасками, вертел в руках очередного резинового супергероя и думал о заметке, о недавних казусах, о Ленке, которая почему-то к нему охладевает — он это видел по нити, которая выцветала день ото дня, несмотря на все его старания. Вопреки цветам, кулинарным подвигам и усилиям в постели. Что-то похожее происходило и с коллегами. Прочно зеленые, нити дружбы и знакомства, бледнели, чахли, словно кто-то высасывал из них энергию. Люди становились к нему равнодушными.
Все чаще он видел на улице застывших прохожих, стеклянные глаза которых пялились в пустоту, ровные линии губ были прочно закрыты, а на лицах отражалась пустота. Все больше в их движениях преобладал автоматизм, механика, и даже слова, которые они произносили, срывались с их губ серыми кусками изжеванной бумаги. У Ильи был профиль в одной социальной сети. За последнюю неделю к нему попросилось «в друзья» около сотни незнакомых людей. Илья смотрел на их фотографии и ничего не понимал. Там, по ту сторону монитора была пустота, подсвеченная электричеством. Каждое утро он просыпался и видел, как на него намоталось с десяток посторонних нитей, которые делали порой умопомрачительные крюки — казалось, в нем живет центр притяжения или магнит, куда стягиваются все связи и липнут к нему, липнут, грозя превратить его тело в кокон. Неимоверными усилиями, запершись в ванной, он сбрасывал с себя эти коварные лассо, но такой ценой, что вылезал оттуда взмокший.