— Выходит, я тебя удивил?
— Не то слово! — паренек с интересом взглянул на форму Ильи. — Трудно здесь работать?
— Скучно, но есть свои плюсы.
— Охранников презирают, а я считаю, что любая профессия достойна уважения. Больше всего я уважаю дворников.
Илья немного подумал и согласился:
— Я тоже. Без дворников человечество быстро загнется. Утонет в кучах мусора.
— Точно.
— Студент? Какой факультет?
— Журфак.
— Журналисты тоже нужны, — сказал Илья.
— Журналисты сделали этот мир таким, какой он сейчас. В том, что мир сходит с ума, есть их вина. Если честно, мне надоело учиться по этой специальности.
— Это нормально. Человек проводит в поиске всю жизнь.
Помолчали. Мимо дефилировали тучные господа в кожаных куртках и меховые дамы с макияжем вместо лиц. Илья обнаружил, что засиделся.
— Ты извини, но мне надо работать, — он встал. — Смена еще не закончена.
Паренек порывисто поднялся.
— Да, конечно. Приятно было пообщаться.
— Взаимно.
Илья хотел было протянуть руку для рукопожатия, но парень стремительно развернулся и зашагал прочь, одевая на ходу наушники. Чуть сфокусировав второе Зрение, Илья увидел, как между ними окрашивается в уверенный аквамарин нить взаимного уважения, которая раньше была нейтральной и относилась к тем семи, что нащупала бабушка Эдика.
Мимо шла девица с мелированными волосами и излагала в мобильник горечь жизни:
— …сказала ему, а реакции ноль, представляешь? Это просто капец! Что делать? Сегодня заканчивается срок распродажи, а у меня не хватает, и он, зараза, не хочет давать! Если я не достану эту юбку, это будет катастрофа! — девица бросила на Илью испуганный взгляд, переложила трубку в другую руку и резко сменила траекторию. — Еще зашла в турагентство, так там…
Илья вышел на свой маршрут. Неизвестных нитей осталось три. Позавчера ему удалось пройти еще по одной. И вела она в книжный магазин.
Он вспомнил, как зашел туда и бродил между стеллажей с разными книгами, разглядывая корешки. Илье нравился запах типографской краски. Прилепина он кое-как домучил, и на этот раз решил подобрать что-нибудь из классики. Немного полистав отечественную, бочком пододвинулся к шкафу с зарубежной. Сразу сосредоточился на самой дешевой серии. Во-первых, по финансовым соображениям, а во-вторых, по причине любви к мягкому переплету. У мамы дома стояла целая полка книжек из старой серии «Классики и современники», полностью в мягком переплете, и он прочел почти все из той подборки.
Пальцы рассеянно скользили по корешкам, но дельных названий на глаза не попадалось.
— Помочь чем-нибудь?
Рядом стояла девушка. Невысокая, в очках, стрижка под карэ. На левой щеке рдела родинка. Бровь пробита пирсингом.
— Да. Ищу что-нибудь интересное.
— Что именно вас интересует? На какую тему?
Илья почесал затылок.
— История про человека, который ищет выход из трудного положения. При этом он сам заложник ситуации, то есть не по своей воле и вот, надо как-то решать проблему.
— Хм… — глазки за стеклами очков забегали по полкам. Девушка шагнула к стеллажу, отточенным движением вынула книгу и показала Илье:
— Читали?
— Нет, — Илья взял в руки книгу Франца Кафки под названием «Процесс». — Хорошая книга?
— Хорошая, но тяжелая. Мрачная.
— А есть что-нибудь полегче? Что-то типа Фицджеральда?
Девушка улыбнулась:
— Найдется. Например, О’Генри.
Илья много слышал про этого писателя.
— Хорошо, давайте.
«Процесс» вернулся на свое место, и вот в руках у Ильи оказалась «Короли и капуста».
— Спасибо вам большое.
— Приходите еще.
Илья пошел пробивать покупку на кассе. Остальные детали эпизода были неважны, значение имела бархатная лиловая нить, прочно натянутая между ним и девушкой-консультантом с симпатичной родинкой на левой щеке.
Илья стоял на втором этаже и наблюдал за покупателями, размышляя об оставшихся трех нитях. В толпе мелькнуло знакомое лицо, исчезло, появилось вновь, уже ближе. Ленка. Илья шагнул было навстречу, но остановился как вкопанный: девушка шла под руку с каким-то мужчиной в пиджаке. Оба мило беседовали. Мужик скалил зубы, Ленка восхищенно заглядывала ему в рот. У каждого в руке болталось по пакету с покупками. Тут кавалеру кто-то позвонил, и пока он разговаривал, Лена критически осматривала себя в стекла витрин.