Илья с трудом отлепился от скамейки. Тело сильно болело. Словно немощный старик, останавливаясь, он побрел в сторону проспекта Строителей. Шатаясь, еле волоча ноги, он ковылял мимо домов и магазинов. Легкая мишень; Илья отводил глаза от каждого прохожего, бессмысленно смотрел под ноги, в раскисшие лужи. Может, примут за пьяного. Или больного. Он шел и думал.
Куда идти? Дома будут пасти. И у мамы тоже. На работу точно позвонили. Менты, возможно, обождут еще пару деньков, для верности. А вот эти странные, с клубками, нет. Видно, они решили основательно за него взяться. Кто они? Почему? За что?
Лица прохожих сливались в одну маску угрюмого равнодушия. Звуки разрывали голову изнутри. Илья добрел до остановки. Кругом толпились люди, сновали по тротуару, заходили и выходили из бистро неподалеку. Мимо проскакала старуха в нелепом цыганском балахоне, распевая песни. От нее несло помойкой, в глазах горело безумие.
Он думал про Эдика. Почти наверняка началось с него. Кто, как не он, мог указать на странноватого охранника, который вдруг зачастил с визитами в его контору. Получается, сдал. Получается, к нему тоже нельзя. Но где искать ответы? Илья прислонился к остановке с обратной от дороги стороны. Тут же рядом возник местный алкоголик.
— Братан, мелочи не будет?
— Нет, — прошептал Илья.
— Совсем? Ни рубля нету?
— Нет.
Мужик моргнул. Подступил:
— Братан, ну че ты, ну. Давай по-хорошему, пацанов звать неохота. Давай сколько есть. Ну? Откуда сам? Лицо незнакомое.
Илья задыхался. Руки и ноги коченели от холода, словно стоял мороз в минус двадцать. Алкаш взял Илью за локоть, заслонил собой обзор. Мутные красноватые глаза смотрели хищно. Во рту блеснуло золото. Илью окутало облако кислого перегара.
— Ну так че? Братан? Я же знаю, что есть. Че ты ломаешься, как целка?
Рука уже потянулась к его карманам, потом резко отдернулась. Илья, словно сквозь мутное стекло видел, как алкаш вздрогнул. Повернули головы прохожие. Обидчик огрызнулся, но отступил. В глазках-бусинках вспыхнула ярость, но быстро потухла, и вместо багрового одутловатого лица Илья увидел перед собой молодое женское в очках. Родинка на бледном лице казалось нарисованной.
— Идемте, — его взяли под локоть и куда-то повели.
— Где вы живете? Я вас отвезу.
— Мне нельзя домой. Нельзя… спасибо. Я сам.
— Вы на ногах не держитесь!
— Нет, — шептал Илья, — я сам.
— Конечно, сам, — голос звучал насмешливо, но Илья успокоился. Потом время смазалось, как растертый сапогом плевок на асфальте, и Илья помнил дорогу смутно, фрагментами: перекресток, вывеска магазина садовой техники, парикмахерская в подъезде, нереально опрятный лифт, дверь с вензелем номера квартиры, потом запах корицы, люстра как в музее, и потолок. Потом была гулкая темнота, наполненная отзвуками двух спорящих голосов, одного молодого и другого постарше, звука концерта из телевизора, и чего-то еще.
Илья представил, что он аквалангист. И перед погружением на самое дно самой глубокой в мире впадины увидел, как подводное пространство режут на лоскуты тонкие искрящиеся канаты, которые постоянно двигались и готовы были искромсать его на части. Илья сделал нырок и чудом проскользнул между тремя канатами, которые сразу сомкнулись за его спиной. Он закроет глаза, на минуту.
Квадрат дневного света крался по простыне к руке Ильи.
— Доброе утро.
Илья сфокусировал взгляд на теплом пятне и понял, что это лицо. На губах расцветала пугливая улыбка, глаза близоруко щурились.
— Доброе, — промычал Илья, стараясь говорить членораздельно. Получилось «До-о-е».
— Принесла вам чай и завтрак.
Девушка поставила перед ним поднос с тарелкой бутербродов и дымящейся кружкой, от которой вкусно пахло малиной. Илья попробовал шевельнуться и тут же ощутил укус боли. Движения стесняли тугие бинты, в которые было замотано почти все тело. Он глубоко вдохнул. Вот тебе и минута. Где-то под ребром кольнуло, но не сильно. Голова не болела, но в глаза, казалось, насыпали железную стружку. Он сглотнул; жалкий комок покатился по пересохшему ущелью горла.
— Спасибо.
Девушка помогла ему сесть. Процедура оказалась болезненной, но дискомфорт окончательно разбудил Илью и немного разогнал движение мыслей. Она поднесла к его губам чашку, Илья жадно отпил.
— Сразу много пить нельзя, — она поставила чашку на поднос и промокнула ему губы салфеткой.
— Спасибо…
— Замучаетесь благодарить, — скромная улыбка. — Я как вас на остановке увидела, даже не узнала сразу. Думаю, какого-то старичка грабят. Присмотрелась: а это вы. Дальше уже само как-то получилось.