— Вроде того.
— То есть как это?
— У нас небольшие разногласия, — пояснил Илья. — На бытовой почве.
— Понятно, — протянула Настя, хлопая ресницами.
Илье стало неудобно. Бросить все к чертям и выпрыгнуть в окно, и плевать, что март выдался холодный, а на ляжках бинты. Бежать, бежать подальше. Два дня он не вспоминал про Мир Связей, опасаясь припадка нестерпимой боли, как тогда, в момент Черной волны, накрывшей их троих за гаражами. Вторая волна оказалась гораздо сильнее, чем та, первая в мегамолле. Она напоминала мощную пощечину, которую отвешивает сильный взрослый шестилетке, не рассчитав сил. От такой оплеухи темнеет в глазах, место удара горит огнем еще сутки, и ты ходишь, как недобитое насекомое.
Сегодня Илья впервые попробовал нащупать мерцание нитей. Робко, осторожно. По ощущениям это напоминало поиски выключателя в темной комнате: натыкаешься на предметы, шаришь по стенам, как слепой, не понимая, что ощупывают твои пальцы. С Миром Связей что-то произошло. Пространство казалось мутным, наполненным серой взвесью, словно подняли ил со дна речки. Огоньки человеческих жизней едва пробивались сквозь эту завесу, а нити почти исчезли в ней. Иногда мелькал фрагмент, но быстро гас.
Илья долго, безуспешно вглядывался в этот серый сумрак, и не видел ничего. Те немногие связи, что попадались во мгле, оборвались или истончились.
Что-то словно отрезало нити, связывающие людей…
Настя убежала в коридор, потом вернулась. Сказала пару слов.
— Прости?
— Да всякие в домофон названивают, говорю. Постоянно в нашу квартиру. Сегодня решили, что здесь живет какой-то Николай Михайлович.
Илья похолодел:
— Что сказали?
— Так и сказали: я, мол, к Николаю Михайловичу по делу. А потом еще и удивляются, что здесь такие не живут, — Настя раздула ноздри.
— Не представились?
— Нет… а что?
Илья откинул одеяло и сел на диване.
— Ты куда? — встрепенулась она.
— Прости, Настя, но мне пора идти. И так засиделся. Хватит злоупотреблять вашим гостеприимством.
Настя взглянула ему в глаза, нашла в них что-то и отступила.
— Мы хотели сегодня обсудить твое состояние, но раз так…
— Я хорошо себя чувствую.
Ребра побаливали, но сил у Ильи прибавилось. Тело в местах порезов чесалось адски. Он взял свою отстиранную одежду, ушел в ванную переодеться. Вернулся с одним носком на ноге.
— Ой, совсем забыла, — Настя снова покраснела. — Подожди, я хотела носок заштопать. На пятке дырка.
Она суетливо достала из шкафчика набор для шитья, откуда-то извлекла лампочку и, надев на нее носок, принялась штопать пятку быстрыми, уверенными стежками. Илья сел на стул. При виде открытой коробочки с нитками, подушки для иголок, булавок, наперстка в голове вспыхнула мысль. Это касалось тети Вики и ее подарка. Картинка возникла неожиданно четкая и реальная. Взглянул на часы: полчетвертого.
Надел носок, накинул куртку. Настя стояла рядом, ждала. Он вынул из кармана всю наличность — было негусто. Выдернул самую крупную купюру в тысячу рублей, положил на стол.
— Не обсуждается.
Настя даже не посмотрела на деньги.
— Куда ты пойдешь?
Илья хмуро разглядывал ее родинку, чуть растрепанный нимб волос, близоруко сощуренные глаза. Щеки горели как семафоры.
— Неважно. Какая тебе разница? У тебя парня что ли, нет?
— Хватит корчить из себя крутого мужика, — ее голос оказался неожиданно спокойным. — У тебя серьезные проблемы, тебе нужна помощь.
— Сам справлюсь, — он вступил в поединок с дверным замком.
— Я тут кое-что разузнала, пока ты в отключке лежал.
Вот зараза, подумал он. Посмотрел через плечо:
— Настя, ну зачем?
— Может это неправильно. Тогда не придавай значения. Но все равно.
— Говори уже.
— Мама поспрашивала в поликлинике насчет ситуации в городе. За месяц количество смертей от инсультов и инфарктов возросло вдвое. Старики умирают. И полно ДТП. И побоев. Много отравлений от алкоголя.
— Печально. Ну и какое это имеет отношение ко мне? — Илья переступил порог квартиры. Услышал вдогонку:
— Я сама хотела с карниза шагнуть.
— Зачем?
— Не знаю. У меня нет парня, ты прав. И друзей нет.
— И что? Поэтому надо из окна прыгать?
Она угрюмо молчала.
— Тебе же не шестнадцать лет. Включи мозги. На кого мать оставишь?
Илью ошпарило от ее взгляда.
— Я ее ненавижу.
— Это не мои проблемы.
Он спустился в лифте. На первом этаже возле почтовых ящиков стояла женщина со стеклянными глазами, зажав в одной руке банку, а в другой — икону. В банке плескалось что-то желтое. Женщина не шевелилась. Илья прошел мимо. Вышел на крыльцо у подъезда. Осмотрелся: никого не было. Двинулся по подъездной дорожке в обход детской площадки. Та пустовала. У соседнего подъезда, возле открытой машины громко выясняли отношения парень с девушкой. Парень хватал девицу за плечи, тыкал пальцем чуть ли не в глаз, девушка тоже не скромничала. Илья прошел мимо, вжав голову в плечи. Вопли отдавались во всем его теле, как в натянутой струне.