— Так как давно вы женаты? — спросил Дейли, положив руки на бедра, все еще стоя в моем личном пространстве.
— Четыре месяца, — быстро ответил я.
Он кивнул.
— Твой муж уехал?
— Нет, вообще-то раньше его часто посылали на задания, но не сейчас.
— Значит, он просто остался дома, а ты пошел потусоваться?
— Нет, он встречался с какими-то парнями со своей работы.
— Вместо того чтобы пойти с тобой?
— Да, но…
— Недальновидный шаг с его стороны, — заметил он.
— Все в полном порядке, — ответил я, как будто это было само собой разумеющимся. — Я лоялен, плюс могу постоять за себя, верно?
— Конечно, — согласился Дейли, положив руку на стену рядом с моей головой. — Но глупо было отпускать тебя одного.
— Я не…
— Глупо.
Ян.
Повернув головы как по команде, мы увидели идущего к нам по коридору Яна, и у Дейли рядом со мной перехватило дыхание.
До этого момента Дейли точно не видел никого настолько же красивого. Не то чтобы словом «красивый» можно описать Яна. «Умопомрачительный» подошло бы куда лучше.
Что касалось меня, то для описания подходило: «крепкий», «четко очерченные мускулы», «шикарные волосы» и, по словам моего мужа, «большие красивые темно-карие глаза». Но мужчина, идущий к нам, был благословлен свыше. Точеные, скульптурные мускулы, плавно движущиеся в слиянии мощи и грации, безупречно соединенные природой в одно целое, благодаря чему его шаг был плавен. При взгляде на его резкие, четкие черты — сильный квадратный подбородок, манящий рот с ухмылкой безрассудства и убийственные синие глаза — просто перехватывало дух.
Он побывал дома и переоделся в хенли цвета хаки, облегающую его скульптурные плечи и бицепсы, рукава которой оказались закатаны, демонстрируя жилистые предплечья; выцветшие джинсы обтягивали длинные, сильные ноги как вторая кожа. Наблюдение за его приближением на мгновение ошеломило меня, но я сумел улыбнуться, когда Ян подошел к нам.
— Эй, — сказал я, мой голос охрип от желания.
Он пристально посмотрел на меня, потом повернулся к Дейли и протянул ему руку.
— Ян Дойл.
— Дейли О'Мира, — поздоровался Дейли, явно забавляясь. — Дойл, говоришь? Очевидно, твой муж любит ирландцев.
— Одного определенного ирландца, если быть точным, — сказал Ян, и в его хрипловатом голосе прозвучала угроза.
Судя по ухмылке и тому, как он пожал одним плечом, Дейли вовсе не выглядел испуганным, скорее забавлялся, и это было интересно, потому что большинство мужчин если и не боялись, то определенно опасались Яна.
Дейли снова повернулся ко мне.
— Я возьму твой номер у Элая. Я бы с удовольствием сходил с тобой на тренировку в спортзал, или еще раз оторваться в клубе.
— Конечно, — быстро согласился я и обнял его в ответ.
Объятие было коротким, а затем он кивнул Яну и удалился. Когда я повернулся, муж пристально сверлил меня взглядом.
— Что такое?
— Ты издеваешься надо мной?
Сначала я растерялся, но потом меня осенило.
— О, следовало бы лучше представить вас друг другу. Он работает детективом в…
— Да срать я хотел на это, — прорычал Ян, хватая меня за бицепс и таща по коридору в противоположном направлении, к задней двери, где было тише, прежде чем толкнуть к стене.
— Ян, ты что…
Он крепко впечатался в мой рот, просто наклонился и поцеловал меня, и ничего нежного в этом не было, поцелуй шел от человека требовательного, властного и голодного. Он положил одну руку мне на бедро, а другой обхватил затылок, проводя пальцами по моим волосам и удерживая неподвижно.
Я раскрылся ему навстречу, разрешая насытиться, утолить жажду — за день я так соскучился по нему; мои руки притягивали его за шею, желая прижать сильнее, подмять под себя, чтобы он оказался под моими руками и в моей постели. Прижавшись теснее, я издал тихое постанывание, и Ян это весьма оценил, если судить по тому, что в ответ он движением бедра раздвинул мои ноги.
— Черт, — страдальчески простонал Ян, прерывая поцелуй, но не высвобождаясь из моих рук, а прислоняясь лбом к моему, чтобы мы могли дышать одним воздухом.
— Что с тобой? — спросил я с любопытством.
— Чем, черт возьми, я только думал?
Я улыбнулся и поцеловал его в нос.
— Надеюсь, вот этой головой.
Ян вскинул голову и недовольно поморщился, прежде чем нежно, благоговейно взять мое лицо в свои жесткие, мозолистые руки.
— Любовь моя, что случилось?
Каждый раз, когда он называл меня своей любовью, меня обдавало жаром, а пульс учащался. Это был один из тех моментов: грубый, ворчливый, красивый мужчина, который показывал свою уязвимость и дарил нежность, предназначенную лишь мне. Этого оказывалось достаточно, чтобы поставить меня на колени.