— Что с…
— Ты ведь будешь делать это только со мной, да? Какой же я везунчик.
Это я, я был тем счастливчиком, которому повезло, и я собирался сказать ему об этом, но уже чувствовал, как он сжимается вокруг меня, слышал, как его дыхание становится прерывистым, как его тело приподнимается на кровати, как он непрерывно, словно мольбу, повторяет, чтобы я взял его, показал ему, что это может быть только он, потому что сердцем Ян чувствовал, что это так, но должен был почувствовать еще и телом.
— Ян, ты же знаешь, что я…
— Покажи мне, — пробормотал он, пристально глядя мне в глаза.
Я пропустил руку между нашими телами и схватил его истекающий соками член, двигая кулаком в том же ритме, в каком толкался членом в его зад, делая это безжалостно, не позволяя процессу замедлиться даже на секунду, чувствуя, как он дрожит и сжимается, находясь настолько близко к оргазму, что ему оставалось лишь позволять себя трахать. Мое имя еще никогда не звучало так прекрасно, как в тот момент, когда он хриплым голосом выкрикнул его, забрызгав всю мою грудь спермой.
Через несколько секунд я последовал за ним, заполняя его, пульсируя глубоко внутри, и застыл, когда мой оргазм прошил меня насквозь, почти истощив. Были такие моменты и ранее, когда мы в постели были нежными и медленными или быстрыми и грязными. Этот раз был не похож ни на что прежде. Ян нуждался в том, чтобы его пометили, сделали своим, поэтому мы оба оказались липкими от спермы, скользкими от смазки и пота, и полностью, полностью насытившимися и истощенными.
Когда мои руки ослабли, он поймал меня и прижал к себе, уткнувшись носом во влажные волосы, целуя в лоб, брови, глаза, нос и, наконец, завладев моим ртом. Но эти поцелуи больше не были жадными и требовательными, они были нежными, глубокими и собственническими.
Когда он перевернул меня на спину, нежно коснувшись головки моего члена, поток жидкости между нами заставил меня застонать. Ян навис надо мной, порочно улыбаясь.
— Что?
Я хохотнул, когда он поцеловал меня в подбородок и спустился вниз по шее, оставляя поцелуй за поцелуем, посасывая мою кожу.
— Ты такой вкусный.
Я лишь хмыкнул, сытый и счастливый, скользя одной рукой вверх и вниз по его бицепсу, а другой по его заднице, поглаживая ее.
— Серьезно? Не можешь оставить мою задницу в покое?
Я сделал глубокий вдох, ощущая этот мускусный запах секса, пота, следов шампуня Яна и стойкий запах оружейного масла, оставшийся после того, как он сидел на кровати и чистил свой «Зиг» прошлой ночью.
— Боже, умираю с голоду, — вдруг сказал он в тот момент тишины и умиротворения, в котором мы находились. — Хочешь сэндвич?
Я усмехнулся, потому что он казался таким очаровательным. Когда основная потребность была удовлетворена, Ян был готов перейти к следующему пункту своего списка.
— Я рад, что в твоем списке я стою перед едой.
— Ну да, — поддразнил он деловито, быстро поцеловав меня, прежде чем скатиться с кровати. Движения его были такими плавными, каждый шаг был наполнен грацией, которая присуща человеку, полностью владеющему своим телом. И это являлось правдой, ведь именно осознание своей силы и атлетизма помогало ему оставаться живым.
Оставшись в комнате один, я просто лежал, размеренно дыша, и слушая, как Ян гремит на кухне. И не мог припомнить, чтобы еще когда-нибудь чувствовал себя таким довольным.
— Будешь порцию? — крикнул он.
— Нет, — ответил я, улыбаясь, когда услышал, как он разговаривает сам с собой на нашей кухне, спрашивая, какой же именно мясной деликатес хочет. Ян являлся большим любителем сэндвичей, так что я всегда заботился о том, чтобы в нашем холодильнике имелся необходимый запас ингредиентов.
— У нас есть сыр оссау? — поинтересовался он.
— Да, милый.
— А ты срезал с него корочку?
— Срезал.
— И нарезал тонкими ломтиками?
Я тихо рассмеялся, потому что его вопросы были жутко милыми.
— Именно это я и сделал.
— Какой предусмотрительный, — сказал он сам себе.
Через несколько минут Ян вернулся в комнату, держа под мышкой бутылку воды для меня, еще одну для себя, огромный бутерброд с маринованными огурцами и укропом и картофельные чипсы.
— Ты что, совсем ничего не ел?
Он пожал плечами, и так как существовала вероятность, что такие вопросы могут свести на нет атмосферу, царившую в данный момент, я решил отпустить ситуацию и вернул свое внимание к экрану телевизора, который успел включить, пока Ян находился внизу.
Когда я жил один, единственный ТВ стоял в гостиной, но Ян убедил меня, что третьей любимой вещью в мире будет ситуация, когда мы обнявшись лежим в постели, я сплю, забравшись на него, а он смотрит фильм. На первом месте были поцелуи, секс — на втором, а объятия и сон в обнимку завершали тройку лучших. Далее шли пункты, которые включали в себя применение силы.