Что, черт возьми, происходит?
— Джонс?
— Да, прошу прощения. Так там больше крови?
— Нет, только здесь. И она принадлежит лишь одной из жертв. Других следов крови не обнаружили.
Чуть больше походит на почерк Хартли, но все же маловероятно.
Я поспешил за остальными, отчасти желая, чтобы присутствовали только мы с Яном, Беккер и, возможно, Элай. Мне не нравилось показывать новичкам, насколько тесно я связан с психопатом. Полицейский у двери выдал нам бахилы и перчатки, мы по очереди зашли в галерею.
Прекрасное пространство с высоким балочным потолком, полированными деревянными полами и промышленными лампами. Открытая кирпичная стена с одной стороны создавала ощущение уюта, но контрастировала с обилием стекла, хромированной стали и современной мебели, поэтому помещение казалось холодным. Атмосферу морга поддерживали три трупа, висящие на передвижных перегородках.
Мы с агентами выстроились полукругом, чтобы рассмотреть всю сцену. Уверен, в газетах это назовут ужасающим зрелищем. Журналисты обожают подобные словечки.
— Нечто новенькое, — сказал Ян в пустоту, рассматривая картину, нарочито выставленную на показ. Затем указал на слова «Для Миро», выведенные красивым, плавным курсивом. — Что это?
— Краска, — ответил Адер, покашливая. — Как и сказал, кровь только на окнах.
— Так куда, как вы думаете, делась кровь из тел? — продолжил Ян.
— У нас… о, вот, — проговорил Адер быстро и махнул на противоположную сторону комнаты, где стоял мужчина, окруженный группой людей. Походило на съезд любителей плащей. — Келсон! Сюда!
Я подумал было, что агент обращается к одному из старших мужчин, но вперед выступил молодой парень, которого я прежде не заметил. Он пересек помещение с важным видом, в сопровождении пары людей.
— Это наш психолог-криминалист из Лэнгли, Кол Келсон.
Келсон, скорее всего, был старше, чем выглядел. Потому что если бы меня спросили, то я бы сказал, что ему двадцать три. Самое большее двадцать пять. Ростом он был около пяти футов девяти дюймов. Поджарый, с золотисто-коричневой кожей, тонкими чертами лица и глазами медового цвета. Один из самых симпатичных мужчин, которых я когда-либо встречал.
— Ох, маршал Джонс, — благоговейно произнес Келсон, подавшись вперед с протянутой рукой и выпученными глазами. Он смотрел на меня так, будто я хранил секреты Вселенной. — Хотел бы встретиться с вами при иных обстоятельствах, но все же, приятно познакомиться.
— Взаимно, — пробормотал я, пожимая ладонь парня. Он положил вторую сверху.
Жест показался жутковатым. Я чувствовал себя странно, словно в комнате не хватало воздуха. Меня покалывало от тревожного ощущения, казалось, что одежда слишком тесная, а кожа постоянно зудит, мышцы шеи свело.
— Что думаете о вашем любовном послании? — выпалил Келсон небрежно, почти высокомерно.
— Прошу прощения? — воскликнул я, выдергивая руку и уставившись на парня. Он ведь говорил о людях, о мертвых мужчинах. Из-за его бессердечной пренебрежительности мне захотелось врезать по самодовольному эльфийскому личику.
— Вы ему не рассказали? — Келсон прищурившись посмотрел на Адера.
— Нет. Я… подумал, что вы желаете самостоятельно.
Лицо Келсона озарилось.
— Спасибо, предусмотрительно с вашей стороны.
Мне было некомфортно рядом с этим парнем. Что-то не нравилось. Келсон как будто… был не в себе. Его реакции не соответствовали ситуации. Преступление не приводило его в ужас, как всех остальных. Келсон не испытывал отвращения, он выглядел очарованным. Я не был глуп. Люди по-разному справляются с потрясением. Кэтрин на похоронах своей бабушки смеялась без остановки, пока я не вывел ее из синагоги к машине, где она разразилась потоками слез. Но дело не в том. Келсон испытывал прилив адреналина, и мне нужно выяснить причину.
Парень схватил меня за предплечье и повел ближе к телам, отпустив только на расстоянии вытянутой руки от стены.
Перегородки были расставлены в форме триптиха. Похоже на те стенды, на которые дети крепили проекты для презентации перед классом. Каждое тело висело на отдельной подвижной стенке.
Мужчина с левой стороны был примотан к стене чем-то вроде рыболовной лески, повернут набок, лицом к центру. Он будто бежал, подбрасывая цветы в воздух. Каждый лепесток крепился клеем, небольшая горка лежала внизу, на полу. У мужчины справа одна рука крепилась к груди, во второй он держал букет. И также лепестки на полу. Мужчина в центре висел лицом к нам. Его руки были выставлены вперед, в соединенных ладонях лежало человеческое сердце — наверно, его собственное — и несколько роз. Словно он предлагал их человеку, стоящему перед ним. Ужасно и впечатляюще одновременно.