добровольно, и держать их тут против воли неправильно. Но, - поспешила
вставить Лина, увидев желание мужчины ответить. - Но он уйдёт отсюда с
позором.
- Я не понимаю, что значит с позором?
- Клеймо. К завтрашнему дню нужно изготовить некий символ, который
будет символизировать то, что он с позором был выгнан из спартанского
лагеря. Мы отпустим этого мужчину заклеймив его, чтобы каждый знал, что
он слабак и трус. Это моё предложение. Или убить.
- Как убить? - спросил Гелен.
- Чтобы у других не возникало подобных желаний. Разумеется, вы правы и
я не могу не согласиться с вами. Этот лагерь создавался как суровое
испытание для юношей, и методы воспитания, которые тут используются,
не скрывались, были известны всем. И действительно, это не то место, куда
можно прийти, поучиться немного, и если не понравилось уйти, а потом
всем рассказывать как тут плохо, и он ушёл от скуки, - беззаботно
произнесла Лина, недоверчиво смотря на кусок мяса в своей тарелке. - А при
таком варианте мы всей Греции расскажем о том, что человек с этим
клеймом не смог выдержать трудностей, что он сдался. Убить, это
радикальный способ, но если вы подтвердите, мы так и поступим.
- Нет, убивать мы его не будем. Но предложение с клеймом мне нравится.
- Хорошо. Но это нужно сделать официально, при присутствии советников
по военному обучению. Распорядитесь, чтобы завтра они и Хилон прибыли
сюда, и желательно в первой половине дня.
- Лина, ты же испортишь этому мужчине всю жизнь, - подал голос Левк.
Ему это всё казалось каким-то диким и не правильным. Разумеется, он и
раньше знал, что солдаты тут проходят суровое обучение, но то, что он
увидел сегодня, поразило его. А то, чтобы уйти отсюда можно или с
позором или мёртвым казалось чрезмерно жестоким.
- Левк, мы сейчас говорим не об одном человеке, а о судьбе всех
спартанских лагерей. В них вложено слишком много сил, времени и денег, и
я не допущу, чтобы один трусливый человек, переоценивший свои силы, всё
испортил.
- А чего ты взяла, что он испортит?
- Я в этом уверена. И Левк, давай не будем это обсуждать. Это решение
мне и без того далось очень тяжело. А где каша? - вдруг спросила Лина. -
Ничего не осталось, да? - подняла обиженные глаза она и надула губы.
- А рыба и мясо тебя не устроит? - улыбнулся Левк, поражаясь такому
быстрой смене настроения.
- Это я могу и в Афинах поесть, а кашу мне там не дадут. Представляешь,
что мне Максимилиан скажет, если увидит её на своём столе?
- Даже представлять не хочу, - засмеялся он в ответ. - Он на меня волком
смотрел, когда я Деметрия кашей пытался накормить, но слава богам
молчал.
- Да уж... Интересно Орион с Деметрием подружились? Он же ещё совсем
маленький, с ним наверно не очень интересно играть, - грустно сказала
Лина, расковыривая рыбу.
Надо было поесть, но аппетит куда-то испарился, и стало ужасно тоскливо.
- Орион хорошо ладит с малышами, защищает их, учит, сказки
придумывает для них, не переживай.
- Да, он очень хороший мальчик, и тебе обязательно нужно уговорить
Зиосу переехать к тебе. Ой, а куда к тебе? Ты же дом ещё не купил, - вдруг
вспомнила Лина.
- Да это не проблема. Дом можно за один день купить, а вот уговорить её
жить со мной, это сложнее...
Гелен нерешительно откашлялся, напоминая, что он всё ещё рядом. Он
заслушался удивительно дружеской беседой, и по всему было видно, что
жена царя очень хорошо относилась к этому странному молодому генералу.
Хотя она вообще казалось очень доброй девушкой, и с ним самим и с тем
солдатом, Тирсеем, разговаривала очень приветливо, как будто с равными.
Это было странным и удивительным.
Но Лина и Левк разговорились, и он боялся услышать лишнее, то, что не
предназначалось для его ушей.
- Ой, Гелен, простите, вам наверно скучно с нами, - улыбнулась Лина. - Я
пойду прогуляюсь немного, не буду вам мешать, ужинайте.
- Ну что ты глупости говоришь, как ты можешь помешать? И куда ты
собралась идти? Солнце уже давно село, - тут же запротестовал Левк.
Но Лина его уже не слушала, она откинула полог палатки и вышла.
Густой влажный воздух был прохладным, и напомнил, что лето пока ещё
не наступило, а майские ночи были пока ещё холодными. Вокруг
оглушительно тихо, только вдалеке слышались чьи-то тихие голоса. А
может быть и нет...
Чёрное небо над головой, затянутое тучами, песок под ногами, серые тени
тренировочных площадок... и воспоминания прошлого, яркими вспышками,
возникающие перед глазами, вызывали дрожь во всём теле.
Лина сегодня целый день носилась по лагерю, желая забыться и без сил
упасть и уснуть, чтобы призраки прошлого не мучили её, но нет... не
получилось. И сейчас она снова была той маленькой напуганной девочкой,
которая после тяжёлого дня не желала идти спать в казарму, и слушать, как
плачут подруги. И снова она чувствовала на спине и на ногах синяки от
палки инструктора, снова дрожали руки, уставшие от напряжённых
тренировок, и снова хотелось забиться в угол и реветь от боли и тоски.
- Левк?
В полог палатки генерала просунулась голова Гелена, чем очень удивил
молодого генерала. Время было уже позднее, и он давно лёг спать, как и все
в этом лагере.
- Наверно мне не следует вмешиваться, но там Лина... она так и не
вернулась к себе, а просто сидит на земле, и как будто плачет.
- Лина плачет? - изумился Левк. - Не может быть.
- Я не знаю. Ты бы сходил, посмотрел.
- Хорошо, спасибо, - кивнул он и решительно поднялся с лежанки. - Гелен,
только это должно остаться между нами.
- Разумеется, - тут же возмутился мужчина.
Левк вышел из своей дорожной палатки и осмотрелся. Как он и думал,
была уже глубокая ночь, лагерь спал беспробудным сном, и никого не было
видно вокруг. Только маленькая одинокая белая фигурка, сидевшая в
стороне от всех, не вписывалась в мирный пейзаж.
Левк тихо приблизился к ней, а девушка вздрогнула, услышав движение за
спиной.
- Это я, - тихо сказал он, сел рядом и обнял за плечи. - Ты вся дрожишь,
замёрзла? - испуганно спросил Левк, почувствовав дрожь Лины.
Она выглядела неважно, сидела на голой, мокрой от росы земле обхватив
колени руками, а на щеках блестели слёзы. Лина действительно плакала. Но
Левк ничем не показал своего удивления, а просто покрепче обнял её, желая
согреть.
- Я не замёрзла, - тихо прошептала она.
- Почему ты тут сидишь? Ты вся промокнешь от росы, уже поздно и пора
спать.
- Я не могу... я думала что справлюсь, но не могу, - тихо заплакала Лина,
уткнувшись лицом в колени.
- Ты вспоминаешь свой лагерь?
- Да. И я боюсь вернуться в палатку и увидеть там подруг, с которыми
училась. Их уже нет в живых, но я как будто вижу их. Не хочу ложиться
спать и закрывать глаза, потому что боюсь проснуться там...
- Всё прошло. Лина, это всё давно прошло, - тихо произнёс Левк, гладя
девушку по спине, и не зная, как ещё мог утешить её. Он видел её мучения,
чувствовал боль, но успокаивать женщин не умел, и эта роль была
непривычна ему.
- Я знаю. Левк, я всё знаю, но я как будто слышу голоса... Зачем он меня
послал сюда? - сквозь слёзы прошептала она.
- Кто? Максимилиан?
- Нет... Максимилиан тут не причём, - ответила Лина и вовремя
остановила себя, чтобы не сказать лишнего. - Левк ты же мне друг?
- Конечно, - с готовностью ответил он.
- Можно я сегодня буду спать с тобой в палатке? Пожалуйста. Я одна не
могу...
- Можно, - ответил Левк, стараясь не думать о том, что скажут спартанские