полководец сделал шаг в сторону арки, чем и привлёк внимание пса.
Он оглушительно зарычал всеми тремя головами, и к атакующим зубам
подключилась ещё и лапа, когти на которой действительно оказались очень
грозным оружием. Он широко ей замахнулся, отгоняя полководца от
вожделенной арки, но при этом не переставал пытаться съесть девушку.
Максимилиан отскочил в последний момент, послышался противный
скрежет когтей по металлу. Но манёвр этот оказался весьма неудачным, и,
спотыкнувшись об песок, он упал на спину.
Плохо, это было очень плохо. Не думая ни секунды Лина воткнула в одну
из пастей свой кинжал, в надежде отвлечь адского пса хоть немного, и
кинулась к полководцу. За секунду до того, как Кербер занёс свою лапу для
очередного удара, она прикрыла мужа своим телом, подставляя спину под
страшные когти чудовища.
Острая боль прошла через всё тело, и мир погас.
Глава 9
Всё прошло за доли секунды, вот только что Максимилиан отбивался от
трёхголового пса, видя тщетные попытки Лины отвлечь его на себя, вот она
побежала к нему, ослушавшись приказа, хотя совершенно чётко слышала
его. Через мгновение она уже стояла перед ним, приняв атаку адского пса на
себя, и у полководца появилась возможность перевести дух. Но только
Максимилиан сделал шаг к арке, уже готовый схватит Лину за руку и
покинуть царство Аида, как Кербер нанёс неожиданный удар лапой.
Отпрыгнув от неё в последний момент, и услышав скрежет острых когтей
полоснувших его по нагрудному доспеху, он очень неудачно упал на спину.
И вновь давняя рана дала о себе знать, рука не слушалась, и быстро
подняться на ноги не удалось, а это были драгоценные секунды. Секунды, от
которых зависела жизнь.
И уже через мгновение Максимилиан вновь видел летящую на него
огромную лапу со страшными когтями, и уйти от удара не было никакой
возможности. Это конец. И когда уже было очевидно, что удара не
миновать, на него упала Лина, нежно обнимая за шею.
- Ааааа... - тихий стон раздался из её уст, и она обмякла в его руках.
Нет, нет! Ураганом пронеслось в его голове. Она не может умереть!
Только не сейчас, когда выход так близко!
Он крепко схватил жену, и из-за всех сил отталкиваясь ногами от зубастых
пастей, продолжавших атаковать их, и не обращая внимания на острую
боль, пересёк вожделенную арку.
Мир вмиг поменял свой цвет. Глухой безжизненный чёрный стал просто
тёмным, а свет в конце туннеля говорил о том, что они вернулись. И
Максимилиан вспомнил всё.
- Афина! - оглушительно закричал он, увидев, что Лина на его руках всё
ещё без сознания и истекает кровью. - Афина, помоги!
Богиня явилась в туже секунду и быстро приблизилась к своим
подопечным.
- Она жива? - срывающимся голосом спросил Максимилиан.
- Да, полководец, она жива, - улыбнулась Афина и, проведя рукой по
спине девушки, заживила кровоточащие раны, оставленные адским псом.
- Спасибо, Афина, спасибо, - начал говорить Максимилиан, очень
стараясь, чтобы голос его не срывался и не выдал истерики, которая едва не
захватила его. Он дрожащими руками прижимал к себе бесчувственную
жену, и только присутствие богини останавливало его от поцелуев,
которыми он желал покрыть каждую частичку её тела.
- Лине нужно время, чтобы прийти в себя, а ты поторопитесь, - очень
строго сказала Афина. - Алкмена скоро начнёт рожать, и ты должен не
допустить к ней лекаря.
- Конечно, - ответил полководец, понимая, что имеет в виду богиня.
Алкмена должна умереть. Это её судьба. И умрёт она в любом случае.
Афина удовлетворённо кивнула и исчезла.
Максимилиан смотрел на Лину, лежащую на его руках без сознания, и не
мог поверить в произошедшее. Он помнил всё. И то, что как он жил в
другом мире, и то, что было в этом. Невероятно. И сейчас его жена лежала
перед ним без чувств, едва не умерев у него на глазах... умерев, прикрывая
его своей грудью.
Она действительно была готова отдать свою жизнь за него, и это не было
пустыми словами.
Максимилиан, поднял искалеченную руку, которая совсем недавно не
слушалась его, и она была в полном порядке. Всё верно, в этом мире
сражение под Митавой было выиграно и не было того ранения, и Тигран
жив...
Но времени было мало, Афина сказала, что нужно поторопиться, иначе всё
напрасно и он попытался встать, и зарычал от неожиданно острой боли. О
боги, все ноги изорваны острыми зубами Кербера и не было ни одного
живого места на них. Но, собрав силу воли в кулак, он взял жену на руки и
поднялся, превозмогая невыносимую пытку. Ничего страшного, это всего
лишь раны, кости целы, а значит, дойти до дворца он сможет, и решительно
пошёл к свету.
Солнце на небе приветливо освещало мир своим мягким светом, а тёплые
лучи, пробивающиеся через кроны деревьев, играли с тенями в прятки. Лес,
куда выходила пещера под Акрополем, был удивительно свежим и
красивым, как будто после дождя. Где-то пели птицы, ветер
перешёптывался с листьями деревьев, кто-то рядом смеялся, и только
раненный царь Греции с бесчувственной женой на руках не вписывался в
мирный пейзаж. Простой солдатский хитон Лины был весь окровавлен, а
золотистые взлохмаченные волосы, спускающиеся волнами к земле, только
подчёркивали её бледный цвет лица.
Максимилиан шёл медленно, но уверенно, хотя каждый шаг давался ему
невероятно тяжело, и отзывался звенящей болью во всём теле. Кербер нанёс
ему тяжёлые раны, глубокие, кровоточащие, и за полководцем тянулась
вереница кровавых следов. Но это его не волновало. Он вернулся, вернулся
с Линой, а это было главным.
Милая, любимая, ты моя... только моя...
- О боги! Вам помочь? - подбежал к нему стражник, патрулировавший
улицы, как только Максимилиан вошёл в город.
- Не трогай мою жену! - сквозь зубы прошипел, он, прижимая к себе
драгоценную ношу. - Ступай, позови Юлиана. Быстро! - прикрикнул он на
замешкавшегося солдата, и тот в мгновение ока побежал ко дворцу.
Первая мысль, конечно, была про Тиграна, но тот и сам был ранен, и
просить его о помощи было бы глупо. А подъём на Акрополь дело не из
лёгких, тем более на недавно переломанных ногах.
Солдат убежал, а Максимилиан шёл прямо по гладким камням, которыми
были выложены все улицы Афин, даже окраины.
Эта часть города не слишком плотно населена, рядом находился лес, в
котором обитали дикие звери, да и та самая пещера, из которой полководец
вышел, пользовалась дурной славой. Но как только царь наступил на
брусчатку, горожане вмиг повылезали из своих домов и, раскрыв рот,
наблюдали за странным шествием.
Но Максимилиан не обращал внимания на их взгляды, в них не было
ничего осуждающего. И он знал, что афиняне любили своего царя и его
жену, и они находились здесь не ради праздного любопытства, каждый из
них сопереживал и сочувствовал. А ещё они боялись... боялись за жизнь
этой странной женщины, завладевшей холодным сердцем греческого царя, и
Максимилиан это чувствовал.
Со стороны, конечно, всё выглядело крайне плачевно. Платье Лины было
всё пропитано кровью и кровавыми ошмётками спускалось со спины.
Бесчувственная девушка лежала на руках своего мужа, и ничто не говорило
о том, что она жива. Да и сам Максимилиан выглядел не лучшим образом,
его кровавые следы, оставляемые с каждым шагом, явно говорили всем, что
он серьёзно ранен и испытывает адскую боль.