- Конечно! - почему-то возмутился лекарь. - Но вот... Алкмена... - начал он
говорить неуверенно и отвёл взгляд в сторону.
- Она умерла? Да?
- Да, Максимилиан запретил мне помогать ей...
Лина закрыла лицо руками, сдерживая своё горе, которое рвало душу
изнутри.
- Всё правильно Алей, - сказала она, поднимая глаза, и утешающе
погладила по плечу расстроенного мужчину. - Это её судьба. Она должна
была умереть, и не нам, простым смертным, решать, кому жить, а кому
умереть.
- Надо же, какие мудрые слова, - послышался уже другой голос рядом.
Лина повернула голову и увидела рядом с собой очень, очень недовольную
Афину.
Только она могла одним лишь взглядом передать всё, что думала и
чувствовала.
- Алей, выйдите, пожалуйста, - попросила Лина, нервно сглотнув горький
ком в горле, и через мгновение лекарь быстро скрылся за дверью.
- Афина, прости меня... - начала говорить она, но богиня не была
настроена слушать извинения и девушка поспешила закрыть рот.
- Ты себе даже не представляешь, насколько ты провинилась, и чем мне
пришлось пожертвовать, чтобы дать возможность Максимилиану всё
вернуть, - произнесла она, и Лина опустила глаза.
Разумеется, она была виновата... и спорить с этим было глупо.
- Лина, это последний раз, когда я помогаю тебе, - уже другим голосом
добавила Афина. Как будто отчитывала ребёнка. - Ты не должна забывать,
что этот мир - бесценный подарок, который у тебя могут забрать, если ты не
будешь ценить его.
- Я всё поняла, Афина, - тихо сказала она. - Этого больше не повториться.
Я больше никогда не ослушаюсь тебя.
- Хорошо, - сказала она и исчезла, и в ту же секунду в комнату вбежал
Максимилиан.
- Лина, наконец-то ты очнулась, - сказал он и в три больших шага
приблизился к жене. - Милая, как ты себя чувствуешь?
- Нормально... А я долго была без сознания?
- Три дня. Я переживал за тебя, - тихо произнёс Максимилиан и коснулся
бледной щеки, а Лина посмотрела на мужчину перед собой и видела в нём
своего мужа, родного, любимого. Он помнил её, и это было счастьем.
- Деметрий...
- Всё хорошо, не переживай, - поспешил сказать он. - Лина, я знаю, что
сейчас неподходящее время, ты только пришла в себя, но мне стоило
больших трудов уговорить Валерия задержаться в Афинах и дождаться
когда ты очнёшься.
- Как он? - спросила она совсем не то, что хотела.
- Он любил её, - грустно ответил он, смотря куда-то в сторону. - Это так
странно... в том, другом мире, Алкмена ненавидела Валерия, и он отвечал ей
взаимностью. Я тысячу раз пожалел о том браке. Из-за него отношения с
Македонией испортились окончательно, а тут... Лина, ты даже не
представляешь, насколько ужасен был тот мир, без тебя, - сказал
Максимилиан и очень серьёзно посмотрел на неё. - Ты нужна не только мне,
ты нужна Греции.
- Максим, когда ты так говоришь, мне становится как-то не по себе, -
робко улыбнулась Лина. - Но я очень прошу тебя, давай не будем
вспоминать ту, другую реальность... я видела её, видела тебя, Мильто...
- Милая не надо, - тут же сказал он, понимая о чём говорит жена.
- Помоги мне встать, - протянула она руку мужу, и попыталась подняться с
кровати, но голова вдруг сильно закружилась и в глазах потемнело.
- Лина? - испуганно воскликнул полководец, хватая девушку в объятия. -
Ложись обратно.
- Нет, всё в порядке, я просто слишком резко встала, сейчас всё пройдёт, -
поспешила сказать она, прижимаясь к широкой груди мужа.
Рук и ног Лина практически не чувствовала, они были как будто чужими,
да и оставаться в вертикальном положении было достаточно тяжело, но
лежать в постели - это последнее, что сейчас нужно.
- Уверенна? Выглядишь ты довольно болезненно...
- Всё хорошо, - соврала Лина. Рассказывать, что всё тело ломило от боли,
и голова раскалывалась на миллионы маленьких кусочков, она не стала.
- Поможешь мне с купальней? А то голова немного кружится.
- Да, конечно, только давай поторопимся. Валерий знает, что ты очнулась
и уже готов к отбытию.
- Хорошо... - сказала Лина, заходя в купальню и скидывая на ходу с себя
платье. - А почему он так торопится?
- Лина, на его месте я бы тоже рвался домой, - сказал Максимилиан и
посмотрел на жену, удивляясь её непонятливости.
- А я бы осталась среди друзей, - сказала она, проигнорировав его взгляд.
- Здесь у него нет друзей...
- Максим, мы же, как семья, - посмотрела Лина в тёмные глаза мужа с
упрёком. - Вы можете играть в холодных и чёрствых полководцев сколько
угодно, но поддержка нужна всем, и в этом нет ничего зазорного.
Максимилиан не стал ничего отвечать на это, да Лина и не надеялась, а
просто быстро ополоснулась в тёплой ароматной воде и поспешила выйти.
Через десять минут они уже входили в спальню Алкмены, в которой с
нетерпением их ждал Валерий. На его лице была холодная маска
полководца, и ничто не говорило о его переживаниях, ничто кроме глаз, в
которых отражалась вселенская скорбь. Рядом с ним на столе стояла урна с
прахом.
- Валерий, спасибо, что дождался меня, - тихо произнесла Лина, подходя к
нему, и не смогла сдержать слёз, которые ручьём полились из глаз.
Она коснулась кончиками пальцев урны и тут же убрала руку. Это было
слишком тяжело.
- Лина... - послышался за спиной голос Максимилиана.
- Простите.
- Лина, ты была в загробном мире? - вдруг спросил Валерий, и она
удивлённо посмотрела на македонца.
Да быть того не может, что Максимилиан ему всё рассказал! Обернулась,
и полководец еле заметно покачал головой, говоря, что он тут не причём.
- Да, - ответила Лина, решив не врать.
- Как там?
- Валерий, я была только в лагере для павших воинов, прости... - коснулась
Лина его плеча.
- И как в том лагере?
- Там спокойно, - сказала она сквозь слёзы, которые остановить было
невозможно. - И солдатам и генералам нравится, а Аид очень строго следит
за тем, чтобы их покой не был нарушен.
Валерий благодарно кивнул девушке, а она обняла его. Полководцы могут
говорить всё что угодно, но держать боль в себе нельзя. Поддержка - это
очень важно. Важно для любого.
- Она видит нас, - дрожащим голосом сказала Лина, - не забывай её, не
забывай, что ты не один. У тебя есть семья, и мы всегда поддержим тебя,
независимо ни от чего.
- Спасибо, Лина, - так же тихо ответил Валерий, и она улыбнулась,
почувствовав его руку на своей спине. Он принял слова утешения.
Максимилиан стоял на причале, держал на руках сына и второй рукой
обнимал жену. Он чувствовал её прерывистое дыхание, и то, как она всеми
силами пыталась не расплакаться, но получалось плохо.
Македонец забрал дочь, новорождённого сына и спешил скорее оказаться
в Пелле.
- Я свои кинжалы потеряла, - вдруг сказала Лина.
- Тирей тебе сделает новые.
- Не хочу новые, - расплакалась она, - и плакать тоже не хочу... Да что же
это такое?
- Мама плакать, - произнёс маленький Деметрий.
- Нет, солнышко моё, мама не плачет. Иди ко мне, я обниму тебя, - сказала
Лина, и Деметрий попросился слезть с рук. Обниматься он предпочитал
исключительно стоя.
- Милая, всё хорошо. Мы дома, - тихо сказал полководец. - И твои
браслеты нашлись.
- Да... Максимилиан, езжайте во дворец, а мне действительно стоит
сходить к Тирею. Не могу же я без оружия ходить.
- Может, потом сходишь? Ты неважно себя чувствуешь, - с сомнением
произнёс Максимилиан, смотря на жену. Она, конечно, старалась не
показывать своего скверного самочувствия, но он успел хорошо изучить её,