Грязная
Она никогда не гасила свет.
Сидя на узкой кровати, подобрав под себя ноги, она вглядывалась в кривые тени-ленты, что расползались по полу, оставляя за собой темноту и абсолютную пустоту. Точно змеи, тени извивались, стараясь спрятать за собой как можно больше пространства.
Она что есть сил старалась вдохнуть воздух. Ещё мгновение назад его было так много, а теперь, кажется, совсем не стало. Ценные капли кислорода потонули в пустоте, оставленной тенями. Кажется, и время тоже исчезло в этой сияющей пустоте.
Но насколько это пустота? В тёмном мареве теней танцевали образы и лица. Такие живые, что, кажется, протяни руку, и пальцы коснутся предметов, что так заботливо и ясно нарисовали тени. Да и лица совершенно не страшные, не перепачканные кровью и слизью.
Но что-то заставляло девушку мелко дрожать. Страх поглаживал сердце своими ледяными пальцами, заставляя кровь холодеть.
Когда-то школьный психолог дал определение всему происходящему с ней.
Заплаканную девочку со свисающим на затылке белым бантом и покрасневшими от слёз глазами бессчетное количество раз отправляли с уроков в кабинет психолога, где она, борясь с комком слёз, что застревал в горле, пыталась объяснить, что на этот раз её напугало до полусмерти, что она подняла истерику.
— Наташа, ты же знаешь, что каждое полушарие мозга отвечает за определённую работу? — Мария Анатольевна, школьный психолог и просто молодая очаровательная девушка, смотрела на заплаканную девочку сквозь тоненькие стекла прямоугольных очков. — У тебя очень развито образное мышление. Это неплохо, и это не болезнь, — психолог старалась говорить с Наташей, как со взрослой.
— Но… но эти лица… зачем они улыбаются мне? Почему другие не видят их? — Наташа очень хотела понять.
— Милый ребёнок, просто у твоих одноклассников не так развито воображение. И раз тебе улыбаются, то почему тебе страшно? — Мария Анатольевна облокачивалась на стол, чтобы приблизиться к маленькому личику.
— Это плохая улыбка…
Больше Наташа ничего не отвечала. Она не могла объяснить, что именно её пугает. А Мария Анатольевна и не настаивала. Каждый раз рассказывая о воображении и о том, что это пройдет со временем, и главное не заострять внимание на этом.
И Наташа просто перестала рассказывать о своём виденье мира. Перестала говорить, что одной ногой она стоит за тоненькой гранью деления миров, даже скорее подглядывает в маленькую замочную скважину. И вот, то, что она видит, пугает её каждый раз всё больше.
Время шло. И молчание сыграло свою роль. Нет, Наташа не стала отщепенцем общества и не замкнулась в себе. Она вела вполне активную жизнь, завела друзей. За плечами осталось 11 классов, впереди открывались огромные перспективы, как и у любого выпускника, когда кажется, что вся жизнь впереди и море по колено.
Трепетный выбор ВУЗа, знакомства, улыбки и, кажется, первый в жизни кратковременный роман. Пусть совсем немного, но она была счастлива.
Но приходя домой она опять боялась гасить свет. Она боялась, что её образное мышление снова сыграет с ней злую шутку и подкинет очередной малоприятный образ. Нет, она не видела душ умерших и не беседовала с адскими тварями. Она вообще никогда не верила в мистику и в то, что у нее есть «способности». Но то, что она видела, не поддавалось здравому смыслу.
Однажды она рискнула рассказать о том, что видит, своему соседу по парте. Высокий юноша в неизменной клетчатой рубашке многим преуспел в клинической психологии и уже давно собирался перевестись в другой ВУЗ. Он то внимательно выслушал девушку и лишь нахмурил брови.
— Натуль, у тебя галюники… Предлагаю поменьше употреблять всякой дряни, — серьёзно проговорил он, внимательно вглядываясь в лицо девушки с огромными синяками под глазами.
— Но я не, — начала было Наташа.
— А я не врач! — резко отрезал парень, но вскоре смягчился. — Я дам тебе контакты одного человека, кто разбирается в подобном.
В руки девушки легла визитка, где крупными буквами было прописано название психиатрической лечебницы.
«Консультация бесплатна» — радостно гласил один из пунктов. Наташа только вздохнула и упрятала визитку в недра своей сумки, где, видимо, она и лежит до сих пор.
Наташа просто боялась однажды оказаться в комнате с мягкими стенами и улыбчатым врачом. Напротив, она не хотела, чтобы её лечили. Она хотела, чтобы ей объяснили.
Просто если долго вглядываться в тени, то сперва они складывались в необыкновенный узор, начинали плясать и двигаться, а затем просто сменялись осязаемой картинкой. Запахи, прикосновения, лёгкие потоки воздуха из этих картин, нарисованных в её подсознании, заставляли съёжиться от суеверного страха, настолько всё было настоящим.