Паук и его жертва
До самых выходных Наташа пребывала в неком забытье. Все её мысли уже унеслись далеко вперёд, в тот самый день, когда Александр зайдёт к ней и они отправятся гулять.
Девушка понятия не имела куда они пойдут, что будут делать, но ей хотелось провести этот день идеально. Продумать всё до мелочей: что надеть, что обуть, стоит ли занять у Стаси косметичку и всё же вспомнить как краситься.
— А если он меня захочет поцеловать? — Ната, подогнув под себя ногу, сидела на подоконнике в коридоре института.
От одной мысли, что это возможно, по телу девушки разбегались мурашки.
Стася, как опытный учитель, укоризненно взглянула на подругу из-под чёлки.
— Тусь, ну ты точно как маленькая девочка. Ну поцелует, и что? Не понравится, так долбанёшь его в голову. Он тебя выше же? Вот лбом ему в переносицу! — Стася даже изобразила как стоит махнуть головой и рассмеялась.
Уже несколько дней она была главным экспертом в теме отношений мужчин и женщин, старалась разжевать растерянной девушке, что нет ничего страшного в совместной прогулке.
— Ну с Епифановым ты же гуляешь?
— Ну он же меня не пытается целовать, — парировала Наташа. — Он мой друг, мы знакомы с ним ещё до института.
— Он просто знает, что ты ёбнутая. — Стася не сдержалась от язвы и, приблизившись, сжала руки Наты в своих ладонях. — Милая, не нужно так много об этом думать. Плыви по течению и будь собой. Это самое главное.
— Самое главное, — прошептала Наташа, утыкаясь в плечо своей подруги. Впервые за долгое время ей было спокойно, на губах расцветала улыбка.
Ведь волнение перед встречей с Алексом было для неё приятным. И совсем скоро она пришла к решению, что если он захочет её поцеловать, она ему позволит.
Заглядывая в глаза Алекса, Наташа совсем забывает о своих проблемах. На дне его глаз таится спокойствие, нежность, которых ей так часто не хватало. Липкая паутина прошлого тает, как льдинка на солнце, и всё становится неважным.
***
Игорь тяжело открыл глаза, борясь с чёрными точками и двойными очертаниями предметов. Сперва ничего не происходило, но вот совсем скоро в голове горячими углями
рассыпалась боль. Попытка подняться не увенчалась успехом. Руки были крепко стянуты за спиной колючей верёвкой, что так больно ранила запястья. Высвободиться ему никак не удавалось.
Воспоминания обрывками заполняли мозг, и все сошлись на том, что он что-то искал в машине. Осознание случившегося озарило паренька яркой вспышкой. Он закашлялся, ощущая неимоверную боль.
— Таких, как ты, раньше называли тимуровцами, — Иван, всё это время наблюдающий за мальчишкой, неспешно поднялся, подходя ближе.
— Что происходит?! Зачем! — борясь с кашлем, Игорь всё с большей силой вертел руками, стараясь избавиться от пут.
— Много вопросов… — Иван бесцеремонно подцепил паренька за ворот рубашки и рывком поднял его, усаживая на полу. — Ведь вам говорили, что меньше знаешь…
Иван присел на корточки перед своим пленником и, улыбнувшись, посмотрел во влажные от слёз глаза ребёнка.
— Глупая ты муха, попалась ты в паутину… Но знаешь моё отличие от паука? — Иван задумчиво посмотрел на Игоря. — Я дам тебе шанс избавиться от незавидной судьбы… Но ты должен сделать всё правильно. Понимаешь?
Игорь утвердительно кивнул, но Ивану этого показалось мало.
Всё ещё сжимая подбородок ребёнка в руках, он повернул его голову на бок, наблюдая, как крупные слёзы катятся по бледным щекам, оставляя влажные полосы. Вот точно так же рыдала его жена, дочь — беззвучно, смотря влажными глазами. И Ивана это раздражало. Ведь люди, которые так плачут, не понимают, что от них просят. Кивают только для того, чтобы от них отстали.
— Не понимаешь… Но скоро всё тебе станет понятно, глупая ты муха. — Иван склонился к самому уху паренька, свободной рукой заглаживая его короткие русые волосы за ухо.
— Понимаю, — чуть слышно просипел Игорь. Краем глаза он смотрел на Ивана, чуть морщась от исходящего от него табачного перегара.
— Понимаешь… — будто задумчиво протянул Иван, наклоняясь ниже. Сознание уже не принадлежало ему. Оторвавшись от тела, оно умчалось высоко вверх. — Я ненавижу тех, кто мне врет.
Игорь не успел дёрнуться в сторону, заметив, как Иван резко дёрнулся вперед. Душераздирающий крик боли заполнил маленькую прокуренную комнату, когда зубы мужчины с хрустом сомкнулись на мочке уха ребёнка.