Однако для Моури сейчас отдать карточку — все равно что пожертвовать ферзем в сложной шахматной партии. Прежде чем заснуть, он все-таки принял решение: как только попадет в пещеру, обязательно сообщит обо всех своих успехах — и о карточке в том числе. Пусть на Земле сами думают, лишать ли его столь ценного козыря.
«Осы» хоть и летают поодиночке, но за свой рой готовы отдать жизнь.
В полдень Моури вернулся на вокзал. Минут двадцать он со скучающим видом слонялся вокруг, словно поджидая знакомого. Кроме него в здании было еще человек пятьдесят-шестьдесят, рядом с камерой хранения никто не ходил.
Конечно, в толпе то тут, то там мелькали на удивление крепкие ребята, присматривающиеся к пассажирам, но они в основном наблюдали за теми, кто был на перроне.
Наконец Моури решился, подошел к нужному ящичку и невозмутимо сунул ключ в замочную скважину. Жаль, что на затылке нет третьего глаза… Распахнув дверцу, вынул кейс. Вот он — тот момент, когда надо брать с поличным, самое время с торжествующим криком схватить его за плечо.
Моури медленно двинулся к выходу, внутри обмирая от страха, как лиса, заслышавшая лай гончих. Выйдя из вокзала, он прыгнул в первый же попавшийся автобус и нервно огляделся, нет ли погони.
Скорее всего, никто его и не искал. Агенты Кайтемпи сейчас, наверное, перетряхивают Радин. Однако не стоит недооценивать их хитрость. Все-таки есть один шанс из тысячи, что на его след напали — просто решили не арестовывать сразу, а выйти через него на сообщников.
Так что в автобусе Моури бдительно присматривался к пассажирам и едущим позади динокарам. Пять раз он делал пересадки, дважды резко сворачивал в тесные улочки и заходил по дороге в торговые центры, чтобы затеряться в их коридорах и выйти через другую дверь.
Убедившись наконец, что за ним нет хвоста, он вернулся в квартиру, запихнул кейс под кровать и испустил глубокий вздох облегчения. Его предупреждали, что работенка будет нервной. Но чтобы настолько!..
Он снова ненадолго вышел до ближайшего магазина купить пачку конвертов и дешевую пишущую машинку и до вечера составлял короткие послания на фирменных бланках Кайтемпи. Об отпечатках пальцев можно было не переживать — на Земле ему сразу выжгли папиллярный рисунок.
Следующий день он провел в городской библиотеке, дотошно выписывая адреса; дома подписал конверты и наклеил марки.
К вечеру Моури разослал две сотни писем: редакторам газет, радиоведущим, крупным военным чинам, госслужащим, начальникам полиции, известным политикам и важным членам правительства. Текст, отпечатанный прямо под крылатым мечом Кайтемпи, был вызывающе краток:
САЛЛАНА СТАЛ ПЕРВЫМ, НО НЕ ПОСЛЕДНИМ.
СКОРО ВАШ ЧЕРЕД.
ДИРАК АДЖЕСТУН ГЕЗЕПТ.
Коробку из-под конвертов он сжег, а машинку утопил в реке. Если надо, купит другую, а потом избавится и от нее. Моури мог позволить себе хоть сотню машинок. Так даже интереснее. Если в Кайтемпи проведут экспертизу писем, то решат, что имеют дело с огромной организацией. Кроме того, с каждой новой покупкой Моури пускал в оборот все больше фальшивых денег, подрывая тем самым экономику Джеймика.
Следующим шагом он наведался в агентство по прокату машин и арендовал динокар, назвавшись при этом Широм Агаваном и дав адрес отеля, где поселился в первый день. С помощью автомобиля ему удалось развесить еще полтысячи листовок в ближайших городах и деревнях.
Работать здесь было куда сложнее, чем в Радине или Пертане. Если в городе с населением в четверть миллиона никто не обращал друг на друга внимания, то в деревушках, где не набралось бы и тысячи жителей, любой приезжий оказывался как на ладони.
Чаще всего удавалось прилепить листовку лишь потому, что жители как один пялились на незнакомую машину. Пару раз кто-то даже записал его номер — просто так, на всякий случай. При аренде автомобиля Моури нарочно использовал ненужное больше имя: очень скоро полицейские свяжут появление провокационных листовок со странным молчаливым типом на динокаре под номером XC-17978.
К концу четвертой недели на Джеймике Моури избавился от последней листовки, завершив тем самым первую фазу. И, оценив результаты, невольно упал духом.
В газетах и на официальных радиостанциях до сих пор царила полная тишина. Об убийстве майора Салланы — ни полслова. Пока все свидетельствовало о том, что правительство знать не знает ни о какой «осе» и плевать хотело на вымышленную оппозицию.