— Мне нравится. Всегда любил такие фокусы.
— Мы в курсе. — Вулф открыл лежащую на столе папку. — В день четырнадцатилетия вас оштрафовали на сто сирианских гульдеров за оскорбление должностного лица путем нанесения на стену письмен высотой в двадцать дюймов. Отец принес официальные извинения от вашего имени, сославшись на подростковое легкомыслие. Сирианцы, конечно, были в бешенстве, но дело все-таки замяли.
— Я по-прежнему считаю, что Разадут — жирная продажная свинья… У вас там что — досье на меня? — Моури жадно уставился на папку в руках Вулфа.
— Да.
— Вам не кажется, что это уже слишком?
— А как иначе? Такова плата за защиту от сирианского вторжения. — Отложив папку в сторону, Вулф невозмутимо сообщил: — У нас есть досье на каждого землянина. Если надо, мы можем в мгновение ока найти всех, кто носит зубные протезы, одиннадцатый размер обуви, родился от рыжей матери… или хочет увильнуть от призыва. Так что нам не трудно выбрать из стада нужную овцу.
— То есть я для вас — овца?!
— В переносном смысле, конечно же. Не обижайтесь. — Плотно поджатые губы дернулись в слабом подобии улыбки. — Сперва мы отобрали шестнадцать тысяч человек, свободно говорящих на сирианских диалектах. Отсеяли женщин и детей. Осталось девять тысяч. Затем, шаг за шагом, исключили пожилых, слабых, больных, неблагонадежных, чересчур низких или высоких, толстых или худых, слишком глупых или безрассудных, трусов и так далее. На роль «осы» осталось совсем немного кандидатов.
— И что это значит — быть «осой»?
— Что касается внешности — невысокий мужчина с кривыми ногами, плотно прижатыми к черепу ушами и багровым лицом. Иными словами, тот, кто сумеет сыграть роль коренного сирианца и одурачить местных.
— Ни за что! — огрызнулся Моури. — Не дождетесь! У меня розовая кожа, торчащие уши и все зубы мудрости на месте!
— Лишние зубы удалить не проблема. Уши можно подправить с помощью пластической операции. Через две недели все заживет и шрамов не останется. Так сказали врачи, не спорьте! — Очередная едва заметная ухмылка. — Что до фиолетового оттенка кожи, то куда там сирианцам до наших местных алкоголиков? Вас же мы просто покрасим. Гарантия — четыре месяца, и краску дадим с собой, чтобы при необходимости вы могли обновить цвет.
— Но…
— Послушайте. Ваш отец занимался торговлей, поэтому вы родились на Диракте, родной планете сирианцев, причем в самой столице — Машаме. Вы прожили на Диракте до семнадцати лет, потом с родителями вернулись на Землю. Сейчас вам двадцать шесть. Ростом и телосложением вы мало отличаетесь от коренных жителей. Кроме того, прекрасно изъясняетесь на сирианском, причем с машамским акцентом. От этого ваша легенда будет выглядеть еще правдоподобнее: пятьдесят миллионов сирианцев говорят точно так же. Вы подходите идеально.
— А если я пошлю вас к чертям? — полюбопытствовал Моури.
— Это было бы весьма печально, — холодно ответил Вулф. — Есть одна старая добрая поговорка: «Не умеешь — научим, не хочешь — заставим»…
— То есть меня все равно загребут? — Моури раздраженно всплеснул руками. — Черт! Лучше уж я сам… терпеть не могу, когда меня заставляют.
— Да, об этом мы тоже знаем. — Вулф указал на папку с досье. — Джеймс Моури, двадцать шесть лет. Характер упрямый и беспокойный. Однако человек надежный, если не оставить ему выбора.
— Отец всегда так говорил… Он меня, что ли, сдал?
— Мы не раскрываем свои источники информации.
— Ну-ну… — Моури ненадолго задумался. — Допустим, я соглашусь. Что тогда?
— Сперва отправитесь в школу разведчиков. За шесть, максимум восемь недель пройдете интенсивный курс. Получите все необходимые навыки: умение обращаться с оружием, взрывчаткой, организовывать саботажи, вести психологическую войну… Научитесь читать карты, ориентироваться по компасу, обращаться с радиотехникой. И еще много чему. В конце концов, из вас сделают настоящего диверсанта, который сумеет попортить кровь противнику.
— А потом?
— Вас тайно забросят в колонию сирианцев, и вы приступите к делу.
Повисла долгая пауза. Наконец Моури нехотя выдавил:
— Мой отец как-то был не в духе и заявил: «Ты, сынок, родился дураком — дураком и помрешь». — Он глубоко вздохнул. — Прав был старик. Я согласен.
— Мы так и предполагали, — невозмутимо ответил Вулф.
В следующий раз они встретились уже после обучения. Экзамены Моури сдал с неплохими результатами. Два дня спустя в школу заявился Вулф.
— Ну, как дела?
— Ваши учителя — те еще садисты, — скривился Моури. — Вдоволь поиздевались и над телом, и над мозгами. Чувствую себя калекой и тупым овощем.