Дженсен сидел неподвижно, уставясь на что-то за окном. Взгляд его приобрел почти гипнотическую силу, пальцы рук конвульсивно задвигались. Внезапно лицо его застыло, словно маска, в глазах погас свет, руки бессильно свесились.
Уэйн мрачно разглядывал бездыханное тело, в душе его надежда боролась со страхом. Он не мог поверить в то, что произошло. Какой-то человек свернул на дорожку, ведущую к дому, поднялся ло ступенькам и заколотил в дверь. Хрюшка, прошаркав по коридору, открыла входную дверь и бросила враждебное; «Что надо?» Послышался гул голосов, затем шаги — кто-то приближался к комнате. Уэйн трясущейся рукой провел по пушистым белым волосам — его отчаянная мольба не была услышана: аппарат сработал. Он выключил его и повернулся к незнакомцу.
Это был человек несколькими годами моложе Дженсена, шире его в плечах, с упрямым подбородком, с быстрыми и легкими движениями. На нем был хорошего покроя костюм, широкополая шляпа и ботинки, сшитые на заказ, излучавшие матовый блеск. Он выглядел человеком, достигшим цели, благодушным, но умеющим постоять за себя в случае нужды.
— Как я вам нравлюсь, папаша? — сказал незнакомец. Он встал в позу и начал медленно поворачиваться вокруг себя, подобно манекенщице, демонстрирующей вечерний туалет.
— Вы… вы… вы — Дженсен?
— Точно, это я — Дженсен, вернее сэр Генри.
Блаженно улыбаясь, он подошел к креслу, в котором ссутулилась человеческая фигура. Но тут же блаженная удыбка сменилась гримасой ужаса и отвращения.
— У-у-ф! Какой ужас — видеть себя мертвым! Чуть холодный пот не прошиб.
— Вам уже никогда не удастся вернуть себе прежний облик.
— Не имею ни малейшего желания. Когда посмотришь на себя со стороны, понимаешь, чего тебе не хватает. Тут явно требовались кое-какие изменения. Вот я и иаменился. Нравится?
— Как прошло переселение? — епросил Уэйн, с трудом выдавливая из себя слова.
— Хуже не придумаешь. Все равно что заниматься чем-то, что никому, даже мне, не но плечу. Я как бы рос, становился все больше и больше, сильнее и сильнее. Вдруг что-то лязгнуло, и я очутился в его теле. По-настоящему внутри него. Я почувствовал, что стою на его ногах, смотрю его глазами, слышу его ушами и пытаюсь захватить его мозг. Он дрался, как одержимый, но в конце концов я его выставил. — Собственный рассказ как бы отрезвил Дженсена. Его даже передернуло. — Он вылетел из своего каркаса с жутким воплем — орал, как мартовский кот.
— Вы убили человечью душу. И рано или поздно вы ответите за это, пусть это даже будет суд всевышнего. — Он посмотрел на щеголя, который (как ни трудно было в это поверить) оставался Дженсеном. — И я разделяю вашу вину, я ваш сообщник.
— Не морочьте мне голову своими проповедями. Я уже давно вырос. Меня тошнило от них еще тогда, когда я ходил в коротких штанишках. — Он с опаской покосился на тело, которым владел так недавно. — Вы уверены, что я никогда в него не вернусь?
— Конечно. Оно мертво. Труп оживить нельзя. Смена оболочки возможна лишь тогда, когда вы вселяетесь в тело, еще не покинутое своим прежним владельцем. Похоже на подмену водителя в автомобиле, который мчится с большой скоростью — затея опасная, но выполнимая при условии, что руль все время находится в чьих-то руках. Либо один, либо другой — паузы быть не должно.
— Да, так оно и было. Он шатался, как пьяный, пока я его не выставил окончательно. Автомобиль немного заносило — то вправо, то влево, а? — Вдруг он о чем-то задумался. — А сам-то он куда девался?
— Не вы один — весь мир хотел бы знать, куда. Ответ на этот вопрос раскрыл бы загадку жизни.
— Ну ладно, я думаю, одному человеку не под силу знать вее на свете — даже такому ученому, как вы.
Дженсен вытащил из заднего кармана брюк плоские золотые часы и с удовольствием поглядел на них:
— Ценная вещица. Не меньше чем в полсотни обошлась, наверно. И бумажник у него — у меня — солидный: полным-полно башлей! Ловко я все обтяпал, правда?
Уэйн промолчал.
— А теперь за дело, — спохватился Дженсен. — Тело свое я припрячу так, чтобы оно само попалось на глаза легавым — то-то звону будет! Обрадуются — нашли убийцу толстяка. И подумать только — начну новую жизнь с того, что окажу услугу полиции! — Его внимание переключилось на Уэйна. — Игрушка останется у меня и записи тоже. Вас я выпущу, как только доберусь туда, куда я собираюсь добраться.
— Вы намерены освободить меня?
— А почему бы нет? Я ведь исправился, стал совсем другим человеком, не так ли? Можете болтать, сколько влезет, кто вам поверит? — Он удовлетворенно хохотнул. — Впрочем, даже если и поверят, то что из того? Что они смогут со мной сделать? Можете подробно описать меня, сфотографировать, передать им отпечатки моих пальцев — им все равно меня не взять. Они не будут знать, кем я стану завтра или через неделю.