— Так что я сегодня еще раз позвонил в телефонную компанию, — объяснял Флетчер. — Там сказали, все в порядке. По крайней мере, они не смогли обнаружить ничего такого.
— Значит, это розыгрыш.
— Доктор Сотель, если бы его удалось собрать из кусочков, с тобой бы не согласился. — Флетчер прикурил сигарету и той же спичкой поджег клочок бумаги, где была записана формула. — Это уравнение… Я боюсь хранить его. Голос сказал, что оно может быть небезопасно, если выпустить его из-под контроля, но он так и не объяснил, как его контролировать.
— Он?
— Ну да. Этакий коротышка с огромной, как арбуз, головой. Из будущего. Я все понял. Это профессор, и он посылает студентов в прошлое на практику.
— Ага, и снабжает их переносным телефоном.
— Нет, обычным телефоном. Им надо держать все в секрете. Так что они тайком подсоединяются к нашим телефонным линиям — логично? Вызов попадает точно к адресату. Но крибы сместились. И каким-то образом провода пересеклись. Теперь я могу слышать часть разговора. Голос. Но я не слышу Кориса.
— Ты напился. Не верю ни единому слову, — заявила Синтия, однако в глазах ее промелькнуло беспокойство.
— Корис, — продолжал Флетчер, — живет в том времени, когда некто Браунинг стремится стать президентом. И этот Браунинг будет президентом. Отсюда и нестыковка с «Трансстил». Корис сейчас в нашем будущем. Не знаю в каком. В шестидесятых годах, в семидесятых, может, еще позже. Ты знаешь политика по имени Браунинг?
— Я знаю поэта по имени Браунинг. Но он жил в прошлом.
— Да. Он рисовал герцогинь… Так что же мне делать?
— Сменить номер.
— Может… Слушай, Синтия, мне страшно делать что— либо и страшно ничего не делать. У меня прямая связь с будущим. Никогда раньше такого не случалось. Это таит в себе чудесные возможности. Я мог бы заработать миллион баксов, написать книгу или еще что-нибудь в таком духе.
— Запатентуй свое чудо-средство от похмелья.
— Но возможности ограничены. Я не могу задавать вопросы, только слышу Голос. И не могу обнаружить Кориса, потому что он тоже в будущем. Будь я трезвым, я бы так не рассуждал — мешал бы скептицизм. Но почему мне не верить в Кориса и Голос? Ведь могу же я, например, видеть, что вот там, на потолке, отклеились обои.
— Это субъективно, — заметила Синтия.
— Но что же мне делать?
Девушка покрутила в руках бокал.
— Если бы я тебе верила — а я, разумеется, не верю, — то упомянула бы о последствиях, которые логически вытекают из того, что ты рассказал. Как копирайтер, я знаю правила эффектных и неотвратимых развязок. Возможно, Голос узнает, что ты подслушиваешь, и заставит трубку забиться тебе в горло и задушить тебя.
— Ох! — скривился Флетчер.
— А еще он может послать Кориса убить тебя… или эмбрион-Кориса.
— Но я ничего не сделал!
— Ну… — протянула Синтия. — Есть еще один вариант. В тысяча девятьсот шестидесятом Голос позвонит тебе, а Корис — это твое будущее имя.
— Ненавижу парадоксы, — решительно заявил Флетчер. — Это не бред. К сожалению. Тогда бы я знал, как поступить. Но в жизни просто идешь на ощупь и не можешь ни в чем быть уверенным. У меня нет оборудования, чтобы подслушивать телефонные звонки из будущего.
Глаза Синтии загорелись.
— А может, ты и есть Корис — просто ты потерял память! И Голос действительно обращается к тебе, хотя ты этого и не знаешь.
— Успокойся. Прекрати. Завтра утром мне снова позвонят…
— Не бери трубку.
— Ха! — презрительно фыркнул Флетчер, и разговор на некоторое время застопорился.
— Видишь ли, — снова начал он, — я так понимаю, мы исходим из того, что будущее вполне определено, хотя бы теоретически. Мы предполагаем, что в будущем будут всякие супермашины, но понимаем, что появятся они не вдруг. И, сталкиваясь с проявлением будущего, мы шарахаемся от него.
— Ты боишься?
— Очень боюсь, — признался Флетчер. — Соблазн слишком велик. Я могу подслушать какое-нибудь уравнение, опробовать его на практике и превратиться в каплю протоплазмы. Тут чересчур много неизвестных. И я не собираюсь рисковать жизнью.
— И?
— Я не хочу совать свой нос куда не следует, и только. Золото маленького народца! — Он криво усмехнулся. — Знаю я, до чего доводит такая пожива. Но есть еще один выход. Я не буду принимать ничего из предложенного ими. Я не буду мошенничать. Только слушать. В этом нет ничего плохого.
— Они могут упомянуть твою смерть.
— Я знаю, что когда-нибудь умру. Я готов к этому. Смерть, как и налоги, нельзя предугадать, существование одного препятствует другому — pro tem[1]. Пока я буду просто слушать, пока не буду пытаться завоевать мир или создать смертельные лучи, все в порядке.