- Правда? - не поверила Вика, но явно встревожилась и поочередно все-таки осмотрела все темные углы мастерской. - И зачем же они это делают? Ты все выдумал!
- Конечно, я все придумал, - улыбнулся ей Чума. - Вот пришла прямо сейчас в голову такая история, не знаю, откуда. И зачем - не знаю. А вообще же, знаешь, какое-то странное чувство у меня этим вечером, будто есть кто-то рядом. Никого не вижу, потому что нет никого, но чувство, будто кто-то таки есть, и за спиной дышит. Просто шехина какая-то.
- Что еще за шехина?
- Предчувствие. Или предощущение.
- Ощущение чего?
- Ощущение кого, дорогая. Пошли отсюда, я тебе по дороге все объясню. Душевая во дворе, и я не хочу, чтобы ты одна здесь оставалась.
- Боишься за меня, да?
- Волнуюсь...
- Волнуешься? - переспросила Вика и счастливо так заулыбалась. - Это правильно, это здорово, что ты волнуешься за меня. Еще меня нужно любить, и обо мне заботиться...
Открыв дверь, Чума пропустил девушку вперед. Едва прикоснувшись двумя пальцами к ее локтю, помог ей перепорхнуть через высокий порог мастерской. Потом выключил свет, вышел сам и запер дверь на ключ.
Рыжий прикосновением руки остановил порыв Белого, который собирался исполнить то, о чем его никто не просил.
"Тише, тише. Не надо", - прошептал одними губами Аурей и покачал головой.
- Но откуда он может знать про нас с тобой? - зашептал в ответ Белый. - Это просто невероятно!
- Похоже на наитие, и ничем другим это я объяснить не могу. Но, в таком случае, ты понимаешь, от кого оно может исходить? Шехина - она точно не про нас. Поэтому, друг мой, давай-ка смываться отсюда, по добру по здорову...
- Испытываю болезненное совпадение мнения с тобой по этому вопросу, - поделился мыслями с другом Белый. - Думаю, нам следует затеряться где-то на просторах Как.
- В глубине, я бы сказал, - поправил друга Рыжий. - В недрах. В глубине, в самой толще Как.
Слившись в экстазе давно не случавшегося такой полноты согласия, друзья растворились в пространстве, и, быть может, даже затерялись во времени, оставив после себя лишь небольшое воронкообразное завихрение этих закрученных, но не смешанных субстанций.
Последними в воронку погрузились пальцы Белого, которые перед исчезновением успели щелкнуть.
От щелчка сочно лопнула и раскололась дежурная лампа над входом. В наступившей темноте со звоном ссыпались вниз, на пол осколки, устроились там удобно, улеглись, и шорох стих.
Темнота в мастерской продержалась, однако, недолго, через мгновение ее однородность была нарушена. Оставленная Чумой на верстаке Библия в кожаном переплете вдруг занялась мерцанием, словно большой возбужденный светляк, после чего, раскрывшись, вспыхнула. Остатки тьмы клочьями сдуло, разметало по углам.
Из Книги в сиянии и славе изошел Дух Истины, Шехина.
С улыбкой доброй и грустной, он обошел кругом оставленного на полу мастерской колеса, покачал головой и посмотрел вослед умчавшимся школярам.
- Придурки еси, - сказал ласково.
И послал им попутный ветер.
Прислушался.
За пределами мастерской, скрипя и подергиваясь, как и было Им устроено, крутилось колесо Мироздания. Ось, на которую оно было насажено, сегодня проходила через приморский город Каки на Земле, прямо через фонтан на его Центральной площади, поэтому ход событий в городе ускорился невероятно.
Было слышно, как площади, несмотря на вечернее время, шумел и бурлил в срочном порядке собранный господином мэром Опивкиным митинг.
- В бессильной злобе... - кричал он в микрофон, забравшись в кузов грузовика. - Сплотим ряды... не позволим...все как один!
- Что там происходит? - спросила слегка оглушенная мегафонным ревом Вика.
- Понятия не имею, - пожал плечами Александр Борисович.
- Оборванцев! Оборванцев! - закричали со стороны диспетчерской.
- Вот сволочь! - сказал Чума.
- Кто это там? - спросила Вика.
- Завгар, татарин, Алим.
- А что он хочет?
- По мозгам он хочет. Но у него их нет.
- Ободранцев! - надрывался завгар. - Ну, ладно, как там тебя... Оборданцев! Что там с колесами? Мне тут покоя не дают, звонят все! Иди, сам ответь!
Чума, не оглядываясь, показал татарину палец. Средний палец.
- Ты уволен! - завизжал Алим. - Уволен!
Александр Борисович проткнул пальцем небеса.
- Пошли отсюда! - сказала Вика. - Я знаю, где ты сможешь принять душ...
Господь довольно зажмурился от заполонившего вдруг его чувства правильной устроенности бытия. Что ни говори, а ради таких моментов стоит и жить, и творить. Неправ будет тот, кто скажет, что все это мелочи, все пыль и, в общем, прах. Короткая, быстротечная людская жизнь - основа, базис жизни вечной. Правда, не каждый кирпичик пойдет в эту стену, их нужно еще правильно подобрать.
О чем думал Сущий, на самом деле, мы, конечно, не знаем. А если каким-то образом нам удалось бы услышать его мысли, то вряд ли мы поняли бы из услышанного хоть малую толику. Если, конечно, Он сам не взялся бы нас вразумить.
Ведь мироздание - это, в сущности, просто.
Просто большое колесо, и большая палка-ось к нему.
Закавыка лишь в том, чтобы укрепить ось как следует в правильном месте, и удерживать ее ровно, пока колесо вертится. У некоторых граждан, кстати, отлично получается подпирать эту махину своими спинами, причем они умудряются делать это, даже не подозревая о том. А вот многочисленные другие, как они ни пыжатся, как ни изображают лицом усердие, вовсе не годятся для этой работы.
В общем, друзья, Пастырь наш Добрый давно сформулировал закон: кадры решают все. Ему он и следует, им и руководствуется.
Кадры не против. Но их как минимум нужно найти, расставить по местам и вовремя сказать им заветное слово.
Заветных два слова: Работайте, братья!