Дюше интересно и скучно, его одели в новую школьную одежду, серую как облака, пуговицы блестят, - он побежал на улицу хвастаться, коробку мармелада вынес, объявил, что ему ещё магазинные санки привезли.
Гениш который, больше всех мармеладок набрал, рассуждает, что до нового снега санки ветхими сделаются, спрашивает: есть ли ещё замёрзшее повидло.
Тёплое время вползало под тёплую одежду, все с крашеными яйцами на улицу выходили, выносили игру потешную, Тюша тоже ушёл скидывать шерстяную форму, - предстоит резиновым мячиком крашенки целить, надо выигрывать варёные яйца.
Появившееся родители совсем не понравились Тюше, они стали требовать от него иметь - "прилежное поведение и дисциплину", - что это такое? Он не знал, что на свете ещё такие ненужности водятся. Москва оказалась узкой, зачем всё тащить из непотребной дали. А в вольные нивы рассказанную тесноту города не вместишь.
Из чемодана достали привезённую красивую книжку, она пахла сказочными буквами, которые Тюша уже знал, дедушка в газете показывал, их там уйма, учил весело произносить, а в букваре они картинки потешные имеют, заманчиво выглядывают, но выговаривать их надо скучно, без нужды громко на них смотреть. Красиво когда много букв по азбуке бегает. Бабушка ни одной их не знает.
Затем Тюша заболел, из постели слушал гоготание гусей пролетающих на вершину земли, а когда вышел из болезни, небо теплом светилось, но радости не было - Жанна Бандурова умерла, проколола ногу, и умерла от ржавого заражения. Он плакал. И бабушка тоже плакала, а дед ругал её за то, что горечь не вовремя раскрыла.
В воскресенье Тюша с мамой к бабушке Анне идти в гости собрались, он обрадовался, что перевал увидит; прыгать в кровати захотелось.
Гордо наряженным шагал он по длине улицы, только у него кеды, каких нет у мальчишек, потому уверенно голы забивает в ворота когда играют мечом, а мяча своего нет. Кожаный футбол имеет только Большой Кирилл из чужой улицы, что бы играть, три копейки вносить надо. Тюша собрался кедами мяч в ворота нацелить, Кирилл кричит: - Стой, у тебя копейки игры закончились, выходи из поля...
По воскресеньям мальчишки в футбол, - за селом играют; женщины на улицах в круг собираются, жареные семечки лузгают, всё видят и слышат. Мама с ними здоровается, тихо отвечает на громкие расспросы; они знают, что Тюшу заберут в Москву, когда обратно улетать будут. А Тюша уже придумал, где спрятаться можно, пусть дедушка быстрее прогонит строгих гостей, без них дни широкими стояли, и никто не мешал наполнять убегающее время личным простором.
У бабушки Анны, гостят все тётки Тюшины. Поместились в длинной саманной избушке, стоявшей в стороне от большого дома, и тоже щёлкали жаренный подсолнечник; маму масляно встретили, пахучие семечки насыпали ей в жмени, стали узнавать про магазины: сколько много в них того чего здесь нет, и правда ли что кроме нарядной, другой одежды в городе не носят.
Тюшу тоже спросили: радуется ли что уедет, где вместо дождя леденцы падают.
Он увидел, что тёток очень много, не меньше чем в дедушкином звене, убежала с ними забава, забыл кто из них: леля, вуйна, кто чина или буля, все одинаково весело смеются.
Тюша стал маму за рукав тянуть, юбку теребить: - Хочу пелевал видеть...
Прошли по утоптанной тропинке за виноградником, там дедушка Михал траншею копал, перекидывал землю: нижним бурым грунтом верх огорода засыпал, уставший чернозём вниз скидывал. Всего то, Тюша думал, что перевал больше подвала домашнего, может превратиться в земной омут, водой наполниться, и из самолёта будет видно, - как в яме той мальчишкам купаться без конца можно.
- Ну что увидел перевал? - спросила мама.
Тюша смотрел в небо. Когда закапывают несостоявшиеся ожидания, любое весёлое воображение растает, - узкие кеды расписанные мелкими резиновыми чёрточками вместо букв, ступни ужимают, пальчики жгут, резина ногти режет. Пеле-вааллл?..
В избушке никто не разувается, глиняный пол половою устлан, мягко ступать можно, от того резина сильнее палит ноги, хочется босым по стерне бегать.
Кухонька разбухает от тёткиного смеха, из приоткрытой печи сочился тёплый запах печёной айвы и горелого сахара.
Мальчику надо обязательно, что-то дать, сказали тётки, и продолжали смеяться.