Лифт затормозил. Юная Морок потопталась в нерешительности, но вышла и побрела по темному переулку. Она искала номера домов, но натыкалась на пошлые рисунки и надписи, раз от раза убеждаясь, что в подвале нормальных не водится. Пытаясь скрыть свое лицо за рыжими кудрями, она надеялась, что ее не признают. Однако же дорогой наряд выделял ее, и уроды оборачивались, останавливались и провожали взглядами.
Она обратилась к одному, напоминавшему сморщенную картофелину. На вопрос, где она может найти Складуху, получила весьма наглый смешок.
– Позвольте проводить вас, юная госпожа! – жестом пригласил следовать за ним.
Добрянка согласилась, ни секунды не сомневаясь. Генетический мусор и есть генетический мусор. Между собой они может и играли в опасных негодяев, но при здоровых горожанах не смели глаз поднять, не то чтобы обидеть. Узнай кто, что они нагрубили Добрянке, их мигом накажут!
Они долго брели по бугорчатой дороге. Глаза привыкли к темноте, и юная Морок теперь спотыкалась реже. Платье стало прилипать к телу. Духота подвала совсем не подходила для особ третьего уровня. Впрочем, то же самое можно было сказать и о вони, которая драла нос до слез.
Урод замер.
– Складуха! – заорал он и подмигнул спутнице. – Складуха! К тебе особый гость! Открывай! Не пожалеешь!
Послышался отдаленный щелчок, жужжание и снова щелчок. Полу-гнилая дверь вздрогнула и приоткрылась. Проводник распахнул ее, но внутрь не пошел, только пропустил Добрянку.
Она переступила через порог. Хлопок за спиной заставил обернуться. Огромный замок из мелких ржавых деталей застонал и защелкнулся.
Вся комната была завалена хламом. Юная госпожа коснулась куклы, торчавшей из кучи поломанных игрушек, но отпрянула, когда заскрипел старушечий голос:
– Подойди!
Добрянка поморщилась. Отклонение ей приказывает! Ха!
– Подойди или прочь поди!
Юная Морок сделала несколько шагов вперед и заметила занавески. За ними виднелся черный силуэт. Подле на полу стояли механические конечности, можно было с уверенностью сказать, что такие не собирали уже лет сто. Ощущался мерзкий запах отходной пыли. Добрянка сперва затаила дыхание, но у нее закружилась голова. Все-таки придется вдохнуть.
Складуха отодвинула занавеску и пристально посмотрела на Добрянку. Та глянула в ответ. При взрослом теле уродки руки казались маленькими, будто она отобрала их у ребенка и пришила себе. Ног не было видно, и юная госпожа предположила, что они если и имелись, то тоже были крохотными. Старуха удобно расположилась на подушках.
– Мэрова дочка! – прищурилась она и пихнула в рот сигарету. – Зачем пожаловала?
– У тебя есть записи старых расчетов? – приподняла подбородок Добрянка. – Тех, что проводились еще до заселения?
Старуха прикурила, пустила струю дыма и склонилась к гостье:
– Есть! А что ты дашь взамен?
– Когда тебе люди уровнем выше говорят отдать что-то, ты должна отдавать это немедленно!
Старуха откинулась и разразилась громким хохотом. Добрянка вздрогнула и отступила.
– Здесь действуют другие законы, – Складуха затянулась, – ведь это стены моего дома.
– Не пудри мне мозги!
– О нет, глупышка! – она поводила обрубком, в котором держала сигарету, и вонь сильнее атаковала нос Добрянки. – У меня с семьями договор! Я здесь хозяйка, пока помогаю им с первым уровнем. Ну, знаешь… – снова затянулась. – Сообщаю о странных разговорах, недовольствах, плохом поведении, – усмехнулась, – а они позволяют мне жить в свое удовольствие. Им ведь на руку только, что подвальщики если что нужно, идут ко мне. Спроси у папочки, если не веришь! Так или иначе, ты не получишь свои записи бесплатно.
– Я ничего с собой не взяла.
– Тогда иди отсюда и возвращайся, когда найдешь на что обменять! И ерунду мне не носи! Кто знает, может, в следующий раз то, что тебе нужно, будет стоить дороже!
Добрянке не хотелось возвращаться и уж тем более снова говорить с наглым отклонением.