– Ги? Тебе? – не поверил тот. Кому-кому, а Трамишу он бы никогда больно не сделал.
– Когда загнан в угол, – он попытался встать, не особо тревожа раненное запястье, – все становятся на одно лицо: и те, кто были к тебе добры, и те, кто тебя бил. Думаю, он считает меня одним из этой толпы. Да я еще и масла в огонь подлил. Ги хотел свернуть шею Скрючину, и Хрюшику заодно. Убить, понимаешь? Наш Ги! Я схватился за него. Сказал, пусть он так и поступит, это ничего не изменит. Его все равно выкинут в наружный мир, а их место займет кто-нибудь другой. А он ответил... он ответил, что сделает так, чтобы их мест больше не было. Тогда я сказал, что пойду с ним. И он... он...
– Что это значит? Куда он делся?
– Рванул к мусоропроводу. Не удивлюсь, если к тем, кто не мы.
Неужели вниз? 9Дан даже представить боялся, что задумал Ги.
Он спустил к загонам дорогой, которой водил его Ги. Медленно! Дурацкая нога!
Когда он пробрался в коридор, сердце забилось с бешеной силой. Колени подкосились, а на плечи легла тяжесть весом в целый уровень. На пути попадались люди. Они лежали в неестественных позах и не двигались. Кажется, они были мертвы.
Он тихо ступал, прижавшись к стене. Только бы не коснуться их! Только бы не увидеть Ги таким, каким сейчас его рисовало воображение юного господина!
9Дан наткнулся на кого-то, поднял руки и отпрянул назад, решив, что самое время бежать без оглядки. Когда он присмотрелся и приметил знакомые кудри, то успокоился.
Всего лишь Море. За ней сновали обитатели загона, причем не только ее судя по количеству. Рядом стоял Дородный. Он позволял Умненку опираться на себя. Мальчишка похудел и побледнел, больше походил на оживший труп.
– Это же слабый трусливый оборотень! – тряхнула кудрями Море. – Ножик прихватил? А то ведь теперь мы можем и без тебя наверх подняться!
9Дан отступил, рассчитывая в голове, успеет ли добежать до лестницы.
– Хватит метаться! – уловила она его взгляд. – Я слабых не трогаю!
– Что здесь происходит?
– Ги освободил нас. Вернее, мой загон. И дал ключи от других.
– Каким образом? – 9Дан опустил руки. – Что вы с ним сделали?
– У него были ключи от всех загонов, – усмехнулась она. – Он просто зашел, провел на работу, там показал, как отсоединить тушки от столпа. Или как это называется? Хихикал без остановки, затем выбросил все ключи на пол. Я еще спросила, как он сам выберется... – она умолкла.
– Ну же! Что он ответил?
Ее промедление только сильнее действовало на нервы.
– Он просто рассмеялся, – пожала она плечами, – и продолжал смеяться, когда полез в люк...
Она заметила, что 9Дан косился на валявшихся людей, потому проверила парочку, коснувшись их шей.
– Это не мы, – поймала она его взгляд. – Наверно, Ги, но вояка из него никакой. Они живы, просто оглушены.
Он с облегчением выдохнул. Еще бы! Одно дело детские драки и другое воячить – или как это Море назвала? Механизм учил миру и сплочению, а не отбиранию жизни.
– Куда вы? – он схватил Море за руку, стоило ей сделать шаг от него.
По телу немедленно прошла дрожь. Пальцы оцепенели.
Море злобно рыкнула на него и легко освободилась.
– Раз нам дали шанс, возможно, другого такого не будет, пойдем наверх.
9Дан, даже если и желал, не мог остановить их в одиночку. Да и сердце сжалось от мысли встать на их пути. Навряд ли то был страх, но юный господин понятия не имел, как обозвать возникшее чувство.
Он рванул к месту, где в последний раз видели Ги. В норе лежал постовой, тоже оглушенный. Оттого-то наверно сигнал тревоги еще не прозвучал. Все, кто мог его дать, были без сознания.
Юный господин зашел в загон, добрался до рабочего зала и полез в люк. В скором времени он уловил отдаленный смех. 9Дан добрался до тюрьмы, хотя ногу свело, а руки скользили, и спрыгнул в помещение, угодив в лужу. У некоторых гробов были оторваны трубки, и из них вытекала жидкость.
Он следовал за смехом и вскоре нашел беглеца. Ги катался по полу и хохотал. Юный Впрок позвал его, однако не получил и намека на то, что был услышан. Он снова позвал и снова не дождался ответа. Шаг за шагом он все больше ощущал, что не идет, а прокрадывается.
– Прекрати! – потребовал 9Дан. Не потому что разозлился, а потому что испугался. – Я сказал, хватит!