– Вы ходили к Темнушке? Почему вы дома, если он там? Где папа? Только не говори, что в кабинете! Как вы могли его отдать?
– Дорогой, – потянулась она к сыну. – Здесь и выбора то особо не давалось. Либо ты, либо он. В такие тяжкие времена лишения никого не обходят стороной. Знаешь, в будущем эта жертва даже может помочь нам в борьбе с обнаглевшими Мороками! Но пока не спорь с Добрянкой. Ты уже успел с ней поругаться. Не надо! Лучше делай, как она говорит, притаись на время.
– Она говорит, что я неправ.
– Пусть так и будет! Дай ей самой вырыть себе могилу.
– Так я неправ? – он посмотрел на маму.
– Это не имеет пока значения! Важно, что ты там у мэрии устроил! Будет не просто вернуть тебе уважение людей!
– Я устал.
– Да, доктор говорил, что ты можешь чувствовать слабость. Отдохни! Добрянка уже спрашивала, когда ты сможешь приступить к обязанностям.
– Я разве не подпортил себе репутацию?
– И вот тебе шанс ее подправить! Ну же! Не вешай нос!
9Дан ворочался и путался в одеяле, когда услышал голоса. Они не были громкими, но не давали уснуть.
Юный Впрок добрел до прихожей и заглянул на кухню. Мама смотрела в окно, застывшая, словно статуя. По щекам лились слезы, но рыдания были слишком тихими, чтобы нарушить безмятежность залитой солнцем комнаты.
– Ты никуда не пойдешь, – заявила она. – Не имеешь права.
– Я говорил с Добрянкой. Она выписала разрешение.
– Жирная тварь! – слезы Кралия высохли в тот же миг. – Хочет нас потопить! Разве ты не видишь? Мы единственная семья третьего уровня. Мы – символ того, что так ценно в Механизме! Скрючин погиб, не оставив приемника, Морок скончался, так и не выдав дочерей замуж, но мы... Мы должны оставаться сильными! Мы должны быть вместе!
– Какая семья? Скрючин нарвался и сдох одиноким. Сам же свою жену и ребенка в гроб вогнал. Единственную счастливую семью, Мороков, вы растоптали. Брака, терпел сколько мог, а потом повесился. Считаешь нас примером? Я помолчу о прошлом, но вот тебе из последнего: ты поменяла одного сына на другого ради поддержки горожан.
– 9Дан важнее!
– Они оба важны!
– Не смей! Не смей мне мораль читать! Это я годами терпела насмешки из-за того, что ращу урода. Выслушивала замечания и извинялась! Я! Пока ты прятался в своем кабинете!
– За что боролась...
– Не смей поворачиваться ко мне спиной! Не смей уходить!
– Ты была с Темнушкой в добрые времена, я буду в плохие. Даже не думай, что я отпущу его одного за стены! Слепого и беззащитного!
– А как же 9Дан?
– Он уже взрослый и вполне самостоятельный! Справится!
– Не смей! – Кралия сиганула к нему. – Не пущу! Твоим родным не поздоровится, обещаю! Мы же договаривались, пока ты со мной, они тоже счастливы!
– Теперь уже неважно! Все, что делаешь ты, на твоей совести, не на моей!
Она вцепилась ему в руки, но Дая оттолкнул ее. Не помня себя от злости, Кралия схватилась за первое, что лежало на столе, и всадила ему в спину.
Дая оперся на стол, но не справился и рухнул на пол.
– Ты больная, Кралия, – прохрипел он.
– Нет-нет! Не веди ты себя как эгоист, ничего бы этого не случилось! – она села рядом и обняла его. – Все будет хорошо. Ты никуда не уйдешь теперь. Могу тебе точно обещать одно, – она посмотрела ему в глаза, – мы всегда будем вместе.
9Дан прикрыл рот ладонью. Голова закружилась. Бросало то в жар, то в холод. Тошнота подступала к горлу.
– Постарайся не шевелиться, – встала Кралия. – Я позову за доктором.
9Дан пытался не дышать, чтобы мама его не заметила, когда вышла в коридор.
Она отловила наемника и сделала наказ:
– Скажи, что господину Впроку нехорошо. И пусть принесет тех своих успокоительных зелий!
Юный Впрок тихонько закрылся в ванной. Его все-таки вырвало. Он умылся и привел себя в порядок. Подождал, пока затихнет шум и доктор пройдет в комнату родителей, затем подкрался к ним на цыпочках.
– Что с ним случилось? – спросил доктор.