– Вы не понимаете, – он высвободил голову из рук Ги. – Они как бы не совсем такие, как мы. Я не успел многого разглядеть, но на руках у них точно есть... клапаны что ли. Будто в них можно вставать болт или какое приспособление с определенной резьбой.
– Человекообразные роботы, – простонал Ги. – На такую реальность я согласен!
Он снова захихикал, но его воодушевление никак не ободрило 9Дан.
– Ох! – в палату заглянул мужчина. – От госпожи Впрок услышал, что ты пришел в себя, и решил навестить. Смотрю, тебе веселья хватает! А вы шустрые ребятки, да? Я думал, вы еще во дворце!
Брака Морок, вот уже четыре года мэр города, души не чаял в 9Дан – "соседском мальчишке со звонким смехом", как он говорил – и нисколько этого не скрывал, возможно, потому что судьба подарила ему четырех дочурок, но обделила хотя бы одним, пусть даже он и был бы безобразником, сыном.
– Папа! – вскочила со стула Добрянка.
Морок просеменил в палату, обнял дочь и поцеловал в румяную щеку, пытаясь не выпустить из руки черную папку и трость. Зато его цилиндр, украшенный перьями из хвоста то ли петуха, то ли индюшки, сполз прямо на круглые очки с темными стеклами. Он поправил шляпу и сдвинул очки на кончик носа с одной только целью.
– Тебе бы домой пора! Да и всем остальным, – озорно оглядел он визитеров. – Завтра у вас рабочий день, бездельники этакие! А ну марш!
Ги скорчил плаксивую рожицу, но послушно слез с кровати и прошаркал в коридор. За ним последовала Добрянка, но до самой двери не упускала из виду улыбавшегося отца. Трамиш той же тенью, что явился, скользнул прочь, но успел пристроить в углу свой рюкзачок.
– У меня к тебе важный разговор, мой друг, – заходил по палате Морок. – Касается он случившегося.
– Знаю, что виноват… – начал 9Дан.
Неужели отстранят?
– Я прекрасно осведомлен, какой ты человек, мой мальчик, – Морок мягко улыбнулся. – Определенно, ты пошёл по мосту, не потому что хотел нарушить запрет или покрасоваться. Я слышал, ты работал три смены без перерыва. Впредь тебе стоит всё взвесить, как подобает, прежде чем соглашаться на чьи-либо просьбы.
– Так и будет, – уверил он.
– И больше не заставляй нас, стариков, волноваться! Но дело не только в этом, – мэр почесал подбородок и, наконец, сел на шаткий стул. – Ты должен понимать, что Механизм нерушимо связан с моей деятельностью. С деятельностью любого из нас. Мне не хочется интриг, я для них слишком глуп, поэтому спрошу напрямик. Ты видел что-нибудь необычное?
– Я видел людей, – кивнул 9Дан. – «Не таких» людей.
– Так, – Морок поднял указательный палец, призывая замолчать. – Тогда начнем по порядку. Ты только стажер-надзорник. Конечно же, тебе ничего конкретного не сообщалось. Держи, – он достал из папки листок и ручку. – Подпиши договор о неразглашении.
– Но…
– Ты умный мальчик, я верю в тебя. Во дворце есть некоторые проблемы, но поправимые, так что жителям нашего славного городка о них вовсе незачем знать. Мы официально признаем, что ты пострадал в результате работы с Механизмом, а ты в свою очередь скажешь, что получил достойную компенсацию за свои травмы. Как выйдешь с больничного, можешь приступать к стажировке со своими друзьями. Хрюшик потрудился перевести тебя в отсек попрестижней. Он печется о персонале дворца, как о собственных детках! Ты же не хочешь поставить под удар такого хорошего человека, раз меня тебе не жалко? Просто забудь об истории с мостом, – он более настойчиво протянул документ. 9Дан поставил подпись. – Так вот! Что касается людей… да… здесь ты немного запутался. Наверно, из-за усталости, да и ударился сильно, думается. Эти создания напоминают людей, но они – не мы. Ты правильно сказал, они «не такие». Как бы поточнее выразиться? Наверно, слышал, что раньше существовало много видов гоминидов, но в итоге остались только мы. Это не совсем так. Под нами действительно живет другой вид, но он давно уже потерял всякую сознательность. А может, и не имел её. Теперь уж не разобрать! – лицо Браки Морока омрачилось.
– Зачем они нужны?
– Всегда зришь в корень, да? Всему свое время! Не торопись! Лучше отдохни как следует! Достаточно знать, что эти существа важны для Механизма и совершенно безобидны, если их не пугать.