– То есть они просто животные?
– Да, как коровы и свиньи на ферме нашего любимого дядюшки Скрючина.
9Дан ничего не ответил, но на сердце стало тяжко. Как-то странно было сравнивать подобных себе созданий с домашним скотом.
– Одно дело быть людьми, – его смущение не ускользнуло от Морока, – и совсем другое – походить на них. Мы ведь поняли друг друга? – он поднялся. – Да? Ну и хорошо. Выздоравливай скорее, сынок. И помни:
Верь в Механизм, как веришь в себя,
И разум, и сердце душою любя!
9Дан повторил последнюю фразу с нескрываемым восторгом. Строки из гимна! Кто же откажется произнести их с самим мэром!
– Ах, кстати! – Морок уже стоял у двери, но вернулся, доставая трость, которую держал под мышкой. – Это тебе! Сделана на заказ! – он прислонил её к кровати. – Из самого крепкого дерева в моем саду! Может быть, теперь ты будешь падать реже!
Он ухмыльнулся и покинул палату так быстро, что на секунду показалось, он просто испарился.
Трамиш возник на пороге ровно через полминуты. Не говоря ни слова, он поднял свой рюкзачок, достал из него книгу, отбросил сумку обратно в угол, сел на кровать напротив 9Дан, отпал на спинку, скинул ботинки и вытянул ноги.
– Я с вами теперь буду стажироваться, – похвастался Впрок.
– Похоже тебя подмаслили, юный господин, – бегал глазами по строчкам Трамиш. – Чтоб особо языком не трепал! Хотя что там! В наше время это не редкость!
– С чего бы? Эй! Намекаешь, что я не достоин? Без воли случая не сумел бы?
– Тебе виднее. Что там с людьми, которые "не такие"?
– Ну, – он сглотнул, – я ошибся. Морок сказал, что не о чем волноваться.
– Да? Что-то не слышу уверенности в голосе. Сомневаешься в словах мэра?
– Разумеется, нет! Скорее в своем рассудке. Я вообще не должен обсуждать с тобой ничего, касающегося Механизма! Рано тебе ещё!
– Словно тебе в самый раз, юный господин, – Трамиш бесстрастно перевернул страницу. – Сам подумай! Ты что-то видишь, но от тебя трудно просто избавиться, ведь ты пострадал на глазах стольких людей! Знаешь, что про тебя даже в газете написали? Втиснули прямо перед самым выпуском. Мол, заходил во дворец здоровеньким, а выкатили на носилках! Даже твоя фотография есть! Правда, любительская... Ты там не очень получился. Перекошенный весь какой-то. Я прихватил... В рюкзаке… Не хочу вставать. Потом... О чем это я? Да, точно. Морок явно стремится поскорее остудить любопытство людей к этому происшествию. То, что он молол тебе, не вызывает доверия, уж прости. Нет, я не подслушивал, просто стоял слишком близко к двери. И уж мне ты можешь говорить, что посчитаешь нужным, ведь растрезвонил об этом, ещё до того как подписал договор, так что я все знаю.
– Да заткнись ты! Достал со своими теориями заговора! – 9Дан пнул его, и Трамиш умолк. – Что? Избавиться от меня? Почему? Я ничего не сделал! Подкупить, потому что упал с моста? Скорее я должен подкупать, чтобы все об этом поскорее забыли! Как же стыдно! – он отдышался и решил больше не затрагивать эту тему: – Опять читаешь чушь какую-то? – и уставился на обложку.
Дома Трамишу запрещалось изучать что-то, кроме инженерии. Никакие увещания и мольбы на него не действовали. Его лупили, ему мешали, на него кричали, поэтому он часто таскал с собой листы, реже тома, вдруг подвернется место для занятий в тишине и покое.
– Да.
– Ну-ка! Что за книга? Кажется, я вижу значок переработки! А ну дай сюда! – 9Дан потянулся к нему, но в руке закололо, и он вернулся на подушки. – Год поступления на свалку я все равно видел! – погрозил он пальцем. – Её уже 243 года как не должно быть!
– У тетки Складухи ничего не пропадает! – лицо Трамиша осталось непроницаемым. – Помнишь, когда мы заходили к ней в последний раз, она показывала статуэтку девушки без головы, выкинутую аж пятьсот с чем-то лет назад! Так вот теперь у нее есть осколок чашки, из которой пили еще до заселения в Механизм! Я хотел себе, но тетка такую цену заломила!
– Давно уже пора понять, что она мошенница! Откуда ей знать, сколько лет той чашке? Может, её уже раз десять в новую перерабатывали! Меняет мусор на мусор! А ты и рад! Да ещё и дрянь эту притащил? Чем тебе банк данных не угодил?