– Сама ты его, конечно же, не покрываешь? – оскорбился 9Дан.
Снова вернулись к тому, с чего начали!
– Ну и мнение у тебя обо мне! – вспыхнула она. – Одно дело мошенничать, и совсем другое – жизнь у людей отбирать.
Только сейчас они заметили, что перешли на высокие тона. На них неодобрительно смотрели сотрудники разума. Мол, мешаете. И Ги тоже смотрел. Точно услышал их перепалку. Однако он только улыбнулся и отвернулся к своему столу.
– Чего шумим? – приблизился к ним главный инженер. – Мешаем почему?
Добрянка извинилась, а 9Дан поплотнее сжал губы, чтобы не нагрубить. Сегодня явно не его день.
– Что? – не выдержал он взгляда.
– У тебя ужасное настроение, – подметил главный инженер. – Что-то негладко с проектом, юный господин? Еще не решил, что станет твоим первым изобретением? В таком случае лучше поторопиться, а не затевать разборки в середине рабочего дня. Вижу, у тебя есть наброски. И весьма неплохие, если смотреть отсюда. Почему не несешь на одобрение? Не стоит продумывать все до мелочей, если начальство не даст добро на идею. Пустая трата времени. Что это?
Он выудил листок с чертежами, 9Дан даже не успел возразить.
– Святые ширмы! ЧТО ЭТО?
– Глаза, – процедил Впрок. – Что смотрите? Глаза для моего брата! – он вырвал лист из рук инженера.
– Но...но-но... кто тебя надоумил, юный господин? Ты же должен знать, что мы здесь трудимся во благо Механизма, а не ради каких-то отклонений.
– Так может быть пора это изменить? – молчание в ответ. – Я и тружусь, – 9Дан присмирел. – Если Темнушка начнет видеть, он много чего полезного сделает.
Главный инженер засеменил из зала, несколько раз обернувшись на Впрока.
– Ты что устроил? – толкнула его Добрянка. – Совсем из ума выжил?
9Дан вызвали к начальству. Страх не покидал вплоть до двери с табличкой "Глава отдела персонала". Желудок свело. Ладони вспотели. Шум шагов брызгами разлетался из-под ног и бил по вискам. Зря юный господин припомнил увещания Грюмы и решил сделать наброски глаз – не просто для машины, а еще и для человека. Нужно было заниматься тем проектом, что он планировал сначала. Ведь даже попался-то не на том, что собирался предложить. На дурацких черновиках! Юный господин постучал и зашел в кабинет.
– Так-так, – Хрюшик бросил документом и жестом пригласил присесть. – Не желаешь ли объясниться, юный господин?
9Дан молча занял стул. Мертвая тишина длилась с минуту. Нарушил ее истошный хохот.
– Кажется, я понимаю, что происходит, – попытался успокоиться Хрюшик. – Бедная госпожа Впрок! Один сын – отклонение, второй… – он вытер слезы и, присвистывая, покрутил пальцем у виска.
– Как вы смеете!
– Не надо, – он поудобнее устроился в кресле. – Не надо. Ты сейчас не в том положении. Одно мое слово, и тебя вышвырнут из дворца. Прямо как твоего папашу в свое время. И ни имя, ни влияние не помогут.
– Мой папа работал в разуме?
– Да, что забавно, вылетел по той же причине, по которой вылетишь ты. Хотел сделать глаза. Как будто без этого мало бед принес!
– Почему? – в горле встал ком. – Разве это плохо? Ни разу не натыкался на закон, запрещающий собирать глаза! Руки и ноги ведь можно!
– Потому что только безумец пойдет на такое! – Хрюшик нахмурился. – Ты, конечно же, не слышал откуда у нас появились механические конечности?
– Сами придумали, – пожал плечами 9Дан.
– Нет, – поводил пальцем он. – Вовсе нет. Изобретением поделился второй Механизм. Да-да, тот самый, что развалился в горах. Его жители проводили… исследования. Начиналось все невинно, как раз с рук. Но знаешь, что случилось дальше? А ты подумай? Вот хочешь ты глаза. Ты их получаешь, можешь видеть. Отлично! А кто-то скажет: «У меня печень больная! Вот ему глаза дали! Мне поменяйте печень! Я ведь ничем не хуже его!» Другой добавит: «А мое сердце вот-вот остановится! Вставьте мне новое сердце!» И чем это все закончится?
– Полное сращивание, – сглотнул 9Дан.
– Не люди, – кивнул Хрюшик, – а самые настоящие машины! Но второй Механизм будто помешался, забыв зачем действительно строилось убежище. Мы должны спасти свой вид, а не превратить его в кучу металлолома. Слава маховику, они вымерли раньше, чем изуродовали себя. Ты! Ты точно такой же больной, как они.