Он сидел во главе стола на стуле, больше похожем на трон. Сперва 9Дан не мог понять, что же не так. Он слышал голоса и смотрел перед собой. Стол был длинным. Настолько длинным, что конца его он не видел. Потом юный господин заметил, что с ним сидят люди. Много людей, и каждый о чем-то говорит, плачет или смеется. Но странность заключалась не в этом. У всех отсутствовали головы.
«Бред, – подумал 9Дан. – Как без головы можно говорить?»
Он с удивлением отметил, что различает их. Поближе к нему расположились Впроки, потом шли Мороки, за ними – Скрючины, даже усопшая дочь Гнуша, печальная и чуть поодаль стола, хотя 9Дан никогда ее не встречал, и его зять, тоже почивший. Дальше шли люди, которых юный господин если и знал, то плохо. Кажется, того парня, он видел однажды, когда ехал в лифте на работу, а эту хохочущую девицу, когда убирал со столика в кафе.
Голова была только у слуги, который нес что-то большое на плече, да и то лицо его скрывала маска.
– Кушать подано! – сказал он и захихикал.
9Дан распознал привычки Ги.
Слуга скинул на стол груз. Темнушка? Юный господин хотел вскочить со стула, но даже шевельнуться не смог. Безголовые люди похватали ножи с вилками и стали тыкать ими в тело. Полученные куски они направляли в предполагаемый рот, но еда ударялась о край шеи и падала под стол.
Слуга уже стоял рядом и ставил перед ним закрытый поднос.
– Что здесь происходит, Ги? – 9Дан сглотнул.
Во рту у него пересохло.
– Что? – захихикал тот. – Тебе не нравится пир, юный господин?
9Дан вздрогнул. Может, это и смешки Ги, но он никогда не называл его так. Никогда.
– Не очень.
– Не очень, – засмеялся слуга. – Я старался угодить, но тебе все не так и все не эдак. То ты бежишь от свободы, то ты боишься решеток. Так чего же ты хочешь от меня, юный господин?
– Ги, ты опять несешь чушь…
– Я всего лишь просил накормить меня, – продолжил слуга. – Вы делали это сначала. Почему же с годами вы все меньше желали иметь со мной дело? В итоге вы наслаждаетесь жизнью, а я... В животе моем образовалась такая дыра, что ее не залатает теперь и тысяча обедов. Момент упущен. Вы уже не владеете мной.
– Не владеем? Что? Почему?
– Потому что у вас больше нет того, что мне необходимо.
– Чего?
– Оглянись, юный господин, и ответь: чего здесь не хватает?
9Дан не отрывал взгляда от маски. Отколотый краешек у левого глаза был небрежно приклеен. Темные прорези для глаз собрали в себя всю пустоту мира. От натянутой до ушей улыбки по спине бежали мурашки.
– Почему ты прячешь лицо?
– Потому что у вас больше нет права его видеть.
Неважно, что говорит этот Ги. Просто очередной кошмар.
– В честь чего праздник?
– Это поминки, юный господин, – хихикнул ряженый. – Я отдам тебе свою последнюю трапезу, ибо ты был приятным слушателем.
Он показал на столовые приборы, и 9Дан взял их. Слуга снял крышку с подноса. На нем стояла голова Ги. Руки отказали, и приборы повалились на пол. Впрок склонился к ним. Вот бы проснуться поскорее!
Он услышал, как вскрики и перешептывания заполняли бесконечную комнату:
– Голова? Голова? У кого-то была голова?
9Дан подобрал нож и краем глаза глянул в него. Отражение испугало еще сильнее. Только шея. У него только шея.
«Что же такое?! – подумал он. – Как? Разве можно говорить, видеть и слышать, но не иметь при этом головы?»
Он открывает глаза и долго смотрит в потолок, не понимая, что случилось.
В комнате душно. Из окна к его кровати крадется скрежет старой мельницы. Обычная ночь в Механизме.
Свобода или смерть