– Только не вини меня ни в чем, – кричит Ги. – Обратно с помощью нее уже не вернешься. Это просто монетка, и она ничего не обещает и ничего не должна. Механизм поглотит ее, как и все предыдущие.
– Мне побоку, – гордится своим бесстрашием Буяка.
Он снова слышит тихий гул машины. Выход за спиной закрывается.
Ги уже по ту сторону.
Буяка осматривается и замечает движение в одной из стен. Старые механизмы ведут монетку вперед к следующей двери. Она катится медленно, словно препятствия проходит. Буяка понимает, почему от такого замка отказались. Эффектно, но долго.
Он следит за ней. На одной из преград монетка застревает. Буяка подталкивает ее пальцем. Хорошо, реакция откуда надо, иначе бы его лишился, а так только царапина. Ну вот, все равно неприятно. Брызгает кровь, и он ругается во весь голос, не сдерживаясь.
Монетка добирается до второй двери. Гул и шум затихают.
Бряк! Детали пляшут, и двери раздвигаются.
Буяка на некоторое время затыкает уши. Здесь столько звуков, которые обволакивают, ударяют с размаху, долбят, просачиваются сквозь пальцы. Два шага назад, но это только в угоду инстинкту самосохранения.
Буяка кричит, чтобы взять себя в руки, и бежит, словно перед ним не открытая дверь, а стена, которую необходимо прошибить, чтобы попасть наружу.
Он выскакивает на мостик. Уши все еще спрятаны за ладонями. Глаза смотрят на ноги. Тело чувствует касание, но не живого существа. Это, наверное, настоящий ветер.
Только сейчас до вожака доходит. Теперь он один.
Буяка не хочет смотреть на Механизм. Машина его больше не интересует. Он вдруг чувствует грусть, но ее душит азарт. Он быстро, через ступеньку, скачет по высокой металлической лестнице. Вскоре ноги его на земле.
Он поднимает голову и поражается тому, насколько здесь все и всего больше. Аж сердце замирает. Кажется, его сейчас просто раздавит. Он вдыхает поглубже и несется во весь дух, стараясь не оглядываться. Если оглянется, то чудовище непременно схватит его. Может, тело и оставит, а душу точно высосет. Вот только оглянись! И сразу проиграешь!
В темных закоулках разума
Добрянка по фамилии Морок
Она больше не знала, как смотреть в глаза прохожих. Или как вести себя с Ги. Что ж, сама напросилась. Столько лет слишком старалась ненавидеть его. Ей всегда казалось, что так будет правильно. Все его недолюбливали, и пришлось бы туго, заступись она за того самого. Даже докладывала на него, чтобы семьи точно знали, насколько оборванец ей противен. И каждый день, стоя перед зеркалом, первым делом говорила сонному отражению: "Ги – премерзейшее создание во вселенной!" Потом целый день напролет ругала его, дразнила, толкала, говорила гадости. Опять же, чтобы все видели, как она его ненавидит.
Разговор с отцом, на который она решилась теперь, совершенно выбил из колеи. Она всего лишь хотела разгадать задачу Бумбаха, а вместо этого поняла, что уродство снаружи вовсе не признак красоты внутри.
Она долго рылась в старых архивах после разговора с 9Дан. Наверно, именно с того момента она вдруг осознала, что что-то в истории с Полуденной Тенью действительно не сходится. Она на время забыла про Бумбаха: если задача не поддается, нужно просто ненадолго отвлечься. Скорее всего, когда снова приступишь к ней, обнаружишь то, что замыленным взглядом пропустил.
В банке данных почти ничего не было, кроме туманного упоминания о Полуденной Тени, что уже настораживало. Зачем так старательно скрывалось, кто ей был и почему? Пара слов о том, как много несчастий принес Пустыни преступник. Деяния его настолько ужасны, что не подавались описанию. Даже не назывались. С завидным воображением описывался страх, который летал над городом, пока Тень скользил по переулкам. И вот злодея поймали. Все счастливы. Все ликуют.
Слишком идеально.
Добрянка теперь сомневалась, ту ли фотографию показал дядюшка Скрючин.
Архивы представляли собой длинные и высокие шкафы, готовые развалиться в любой момент из-за наваленных на хрупкие полки механических памяток. Работы много, но Добрянка никогда ее не страшилась. Она достала банк данных и, вставляя в него мелкие памятки, один за другим кидала запросы в отдел коммуникаций.