Волкова пыталась подняться, но Айрамов не давал, прижимая ботинком к земле. Я отвернулась. Запевалова тут как тут:
- Смотрите, смотрите, что будет с теми, кто против класса попрет.
***
Волкову так и оставили лежать ничком в грязи, избитую и униженную.
- Кто ее поймал первый? - спросила Запевалова.
Она шла довольная, что еще раз подтвердило мою догадку - унизить или помучить человека ей в радость.
- Я, - гаркнул Зубков гордо.
- Красавчик! Вечером скину тебе домашку по электронке. Что там у нас на завтра - алгебра и физика?
- Мне еще по биологии сказали презентацию сделать, - не растерялся Зубков.
- Ну ты и борзый! Ладно. Эй, Умрихин, сделаешь Зубкову презентацию.
- А что сразу я? - возмутился Умрихин.
- Ну-ка, кто за то, чтобы Умрихин сделал биологию за Зубкова?
Все, понятно, были "за".
- Вот видишь, Умрихин. Весь класс считает, что это должен делать ты. Или ты против всех?
Умрихин не нашелся, что ответить, только глазами хлопал. Однако почувствовал, что вот-вот может стать очередным изгоем.
- Да сделаю я. Чего сразу против?
- То-то, - поучительно сказала Запевалова, и все захохотали.
Когда нас осталось пятеро, Бородин вдруг спросил:
- Женька, а тебе не кажется, что мы на этот раз перегнули палку?
- Что ты имеешь в виду? - сразу же окрысилась Запевалова.
- Мне кажется, что мы с ней поступили чересчур жестоко. Особенно в конце...
- Ты что, пожалел Зверька?
- Да не в Зверьке дело и не в жалости!
- А в чем же?
- В нас. Просто на этот раз мы зашли слишком далеко. Ладно, мы полдня гнобили ее, потом гнали, но зачем было... топтать в грязи и стегать кнутом. Нехорошо это...
- Если ты такой правильный, что же ты вместе со всеми гнал Зверька, а потом и бил? Отказался бы сразу, с самого начала. Я ведь спрашивала. Что ты теперь из себя порядочного корчишь? Сказал "а", говори "б". А половинчатых и малодушных я вообще презираю больше всего.
- Никакой я не половинчатый и не малодушный, - Бородин начал говорить взволновано, - но считаю, что всему должен быть предел! А то, что произошло сегодня...
Он вдруг осекся. Чтобы его поддержать, встряла и я:
- Да, мы слишком погорячились с Волковой.
- Еще ты туда же! А я считаю, что мы поступили так, как она заслуживает, - Запевалова чеканила каждое слово, - а если вы - против...
Женька не договорила, но и необязательно было договаривать. По ее взгляду и тону и так все яснее ясного.
Вот я - наивная, думала, что раз уж Бородин, наконец, взбрыкнул, то он продолжит отстаивать свою точку зрения, но он умолк. Причем, с таким лицом, будто вдруг застеснялся своего выпада. В одиночку я тоже не решилась спорить дальше. Зато Женька не собиралась спускать все на тормозах:
- Нет, нет. Что ж вы замолчали? Давайте, выкладывайте, что там вы еще надумали. Я так понимаю, у нас бунт на корабле. Уж от кого, от кого, а от своих друзей я такого предательства не ожидала.
У меня все внутри похолодело от слова "предательство", но Бородин нашелся, что сказать:
- Да никакой не бунт. Не придумывай. Плевать нам на Зверька, если ты об этом. Просто то, что сегодня мы сделали... Короче, нам за это по шапке прилетит, если кто узнает.
- А-а, за шкурку свою трясетесь, - усмехнулась Запевалова, хотя было видно, что такой поворот ей по душе. - Успокойтесь. Ничего нам не будет. Зверек никому не расскажет, а если и расскажет, никто ей не поверит.
Дома я не могла маме в глаза смотреть. Если бы она только знала, в какой мерзости я сегодня участвовала! Было так стыдно. Старалась гнать мысли, отвлечься, но перед глазами все время стояла картина: в грязи распластанная Волкова с задранным подолом, Зубков, стегающий ее прутом, наши пацаны, их жадные взгляды и гадкие улыбки... Такое ощущение, что не Волкову вываляли в грязи, а меня и никак не отмыться...
Глава 3
Дима
Persona non grata
Замутили мы вечеринку у одноклассницы, Наташки Ветровой. Повод самый что ни на есть уважительный - день рождения. Наташкины родители проявили необыкновенный такт и ушли с ночевкой.
Народу набрело - полная хата. Куда ни загляни, везде слонялись какие-то физиономии. И вроде звала именинница только наших, и то не всех, а очень избирательно. Но кто-то привел еще кого-то, те прицепом третьих, вовсе левых, притащили. В общем, получилось, как в сетевом маркетинге, только без бонусов. Я тоже пришел не один, взял с собой Костю Бахметьева. Тот на днях расстался со своей подружкой и искал, на кого бы переключиться. Впрочем, я хозяйку сразу предупредил, что приду не один и, пояснив, что не один - значит, с другом, получил согласие.
Среди тех, кто прибился не пойми как, оказался и Вадик Самусевич из 11 "А" - сын директора школы, Григория Николаевича. В народе его имя-отчество ужали до лаконичного "Грин".
Этот самый Грин показал себя хорошей сволочью. Стриг бабки с родителей за все подряд. Те, кто платил больше других и непосредственно ему в карман, получали гарантированный профит в виде халявных пятерок для любимых чад. Был даже шумный инцидент по этому поводу: бывшая биологичка отказалась ставить директорскому протеже незаслуженную пятерку в четверти. Грин пробовал ее нагнуть - пугал чем там обычно учителей пугают. Не сработало. Даже, говорят, предлагал поделиться. Но она - ни в какую. В итоге выжил-таки принципиальную биологичку. А она, между прочим, была вполне себе нормальная тетка. Без заскоков, без истерик. И оценки ставила справедливо. Если б еще вела не биологию, а что-нибудь поинтереснее, например, ту же историю.
Что же касается меня, то я у Грина всегда числился на плохом счету. В его личной "табели о рангах" мое место - одно из самых непочетных, среди тех, у кого и клочка шерсти не снимешь. Мамаша на все материальные запросы школы показывала фигу. Даже учебники выкупать приходилось бабке. А когда просили скинуться на ремонт класса, резонно отвечала: "Мне дома-то ремонт сделать не на что". Грин смотрел на нас, как на второй сорт или даже третий.
Плевать бы на его отношение - мне с ним не жить, вот только где какой замес и я там хоть боком засвечусь, то всех собак сразу вешали на меня. А если и нет, то все равно самый первый на подозрении.
Впрочем, таких "нелюбимчиков" было предостаточно. Не все же могли его щедро одаривать.
Естественно, этот Вадик при таких обстоятельствах был абсолютно лишний на вечеринке. К тому же, безотносительно к своему папаше, он и сам по себе не внушал доверия. Изнеженный, самодовольный мажор, который все свои недостатки мог компенсировать только модными шмотками и кэшем. Я засобирался домой - гулять в одной компании с сынком Грина не хотелось совершенно. И ушел бы. Но Ветрова повисла на локте и чуть в плач не кинулась: "Димасик, миленький, не уходи". От "Димасика" меня передернуло, но все же уступил - именинница как-никак.
Кстати, не один я, другие тоже косились на Самусевича настороженно, хоть он и старался изображать из себя "своего в доску". Водку хлебал как воду, заливая сверху темным пивом. Еще и жаловался, что не торкает. Потом вообще предложил курнуть "план", мол, с собой нет, но знает, где в любой час можно разжиться травкой. Никто, само собой, на его провокацию не повелся. Слушали его идиотский треп молча.