Айрамов рванул выполнять поручение.
- Нас Пчела еще и за физру взгреет, - простонала Шошина.
- Не паникуй. У Пчелы скоро будет других забот полон рот, - успокоила Запевалова и потрясла заявлением.
- Вот она, - не прошло и пяти минут в дверях появился Айрамов, подталкивая вперед Смирнову.
- У бедной Эли было зареванное лицо и взгляд такой страдальческий, что хотелось крикнуть: "Да оставьте вы ее в покое!". Но на такие подвиги я способна только в мечтах.
- Где ты ее нашел? - спросила Запевалова.
- В женском туалете, - ничуть не смущаясь, признался Айрамов.
Все захохотали. Эля всхлипнула.
- Да ты маньяк, Айрамов!
- А что она там делала?
Новый взрыв хохота.
Запевалова прекратила смеяться и всем велела умолкнуть.
- Ну, что, Смирнова, от кого ты пряталась в туалете? От нас? Запомни, если тебя не отпускали, сама уходить ты не должна. Поняла?
Смирнова слегка дернула подбородком вниз - видимо, да, поняла.
- Вот и ладненько. Теперь перейдем к главному. Мы все посовещались и решили, что Майя Вячеславовна больше не должна быть нашей классной. Причин много. Учит она плохо, с классом вообще не справляется, ведет себя неадекватно. Короче, вот заявление, в котором мы требуем, чтоб твою мать от нас убрали. Все подписали, и ты тоже должна его подписать. Ты же тоже - ученица нашего класса.
- Я... я не могу, - пролепетала Смирнова.
- Брось ныть. Мы понимаем, что она - твоя мать, но почему из-за этого должен страдать весь класс? И потом, она ведь все равно твоей матерью так и останется, а классную нам поставят другую. Тебе же проще будет.
Смирнова покачала головой, и Запевалова сразу же вскипела:
- Да что я тебя еще уговаривать буду? Подписывай давай или ты предашь класс и тогда... Ну, ты сама знаешь, что будет тогда. Суд над Волковой детской сказкой покажется по сравнению с тем, что устроим тебе.
Смирнова рыдала во всю, но все равно не подписывала и ручку, которую ей упорно совали, не брала.
- Так не хочется делать тебе больно, - и Запевалова многозначительно посмотрела на Айрамова, который держал Смирнову за локоть.
Он понимающе ухмыльнулся и стал выворачивать Эле руку. Смирнова закричала, но Айрамов даже не ослабил хватку.
- Подписывай, крыса! - и ей опять сунули ручку.
Но она не взяла. Я от нее такого геройства, честно скажу, не ожидала, даже восхитилась про себя, потому что сама бы наверное уже сто раз подписала.
- Отпусти ее, Марат, - сказала Запевалова, - пусть валит. Себе же хуже сделает, а, главное, совсем плохо будет Пчеле. Поняла, Смирнова? Не хочешь подписывать это заявление, где мы всего лишь просим перевести ее в другой класс, мы напишем другое, в котором подробненько изложим, как твоя мамаша крутит роман со Свистком. И до того они обнаглели, что даже нас, своих учеников, не постеснялись! Вывезли нас на экскурсию за город и бросили одних. А сами уединились в лесочке. Мы, бедненькие, потерянные детки, бегали искали нашу классную руководительницу, а ее нигде не было. Потом заглянули в рощицу - та-дам - а там наша уважаемая Майя Вячеславовна с Пал Палычем трали-вали, шпили-вили. Могу себе представить, что с ней Карга за это сделает. Твоя мать потом вообще нигде работы не найдет. И вот еще интересно, что на это скажет твой отец?
- Это неправда!
- Это-то как раз и правда, идиотка. Мы все прекрасно видели, как Свисток целовался с твоей матерью. Можно представить, что они вытворяют, когда рядом никого нет.
- Не было этого!
- Ну-ну.
Запевалова достала новый лист и принялась выводить слово "заявление". Смирнова не уходила, хотя никто ее больше не держал. И вдруг сказала:
- Я подпишу.
- Зачем? Обойдемся и без твоей подписи, - Запевалова, не поднимая головы, продолжала писать.
- Пожалуйста...
Ну, Запевалова - ну, интриганка! Подумать только - Смирнова умоляла подписать заявление на свою мать!
- Ага, а потом ты скажешь, что тебя силой заставили его подписывать. Ну уж нет.
- Я так никогда не скажу! Клянусь.
- Ну, хорошо, смотри, никто тебя за язык не тянул, - и Запевалова с видом благодетельницы протянула злосчастное заявление, на котором Смирнова быстро нацарапала свою фамилию. - Ну, все, иди.
- Куда? - растерялась Смирнова.
- Обратно в туалет! - съехидничала Запевалова, и все снова засмеялись.
- А ты, Сова, отнеси заявление Карге. Оставишь в приемной.
***
Директриса на наше заявление отреагировала моментально, но не совсем так, как мы рассчитывали. Она вызывала нас по одному к себе в кабинет и допрашивала с пристрастием, причем не только насчет Майи, но и Волкову припомнила. Запевалова основные моменты обговорила заранее и предупредила, если вдруг спросят, о чем не договаривались, ничего выдумывать нельзя.
- Говорим: "Не помню, не знаю, не был, не видел". По ситуации смотрим, но никакой отсебятины! - напутствовала Женька. - Потому что главное - не должно быть никаких расхождений.
Мурыжили нас почти всю неделю. Но и Майе тоже приходилось несладко. Теперь на всех ее уроках присутствовал кто-нибудь из проверяющих: завуч, а то и сама директриса.
Меня Анна Карловна вызвала одной из последних. За восемь с лишним лет учебы я впервые попала в директорский кабинет. Жуткое впечатление. Во-первых, темно как в склепе, оттого что жалюзи плотно закрыты. Сразу вспомнилось, как кто-то говорил, что у директрисы глаза болят от света и поэтому она редко выползает из своей норы. А, во-вторых, сама атмосфера была какая-то гнетущая. Анна Карловна восседала в глубине кабинета за длинным столом, а меня оставила топтаться у двери. Но это даже хорошо - она хотя бы не видела, как меня трясет.
- Так, ты у нас Шелестова... Майя Вячеславовна отзывалась о тебе как о прилежной и способной ученице и... неплохом человеке. Из чего я полагала, что у вас с ней взаимопонимание. Значит, ошибалась. К сожалению. Что у тебя по русскому и литературе?
- Пять.
- Пять. А она, выходит, плохой учитель. Научить ничему не может, так как сама ничего не знает. Правильно я поняла? Получается, все твои пятерки фальшивые. Пятерка подразумевает отличные знания. А откуда могут быть отличные знания у учеников, которых обучает плохой учитель? Так что мы просто обязаны убедиться в их объективности. Так, Шелестова? Что молчишь? Ведь ты подписывала это заявление?
- Да, - еле выдавила я.
Одно дело просто поставить свою подпись на листке бумаги среди множества других подписей, и совсем другое - наговаривать на Майю.
- Так. А мне бы хотелось услышать поподробнее, в чем выражается некомпетентность Майи Вячеславовны? Она объясняла что-то неверно, на вопрос не смогла ответить?
- Да.
- Что "да"?
- На вопрос не ответила.
- На какой вопрос? Кто его задал?
- Не помню.
- Я так понимаю, это был чрезвычайно важный вопрос, что вы все, не получив на него ответа, кинулись писать заявление на учителя. Однако же, что это за важный вопрос, никто не может вспомнить. Кто придумал написать заявление? Ты?
- Нет! - воскликнула я, пожалуй, слишком поспешно и взволнованно.
- Значит, Запевалова, - она не спрашивала, а просто сказала, будто знала наверняка.
- Каким образом вы заставили Смирнову подписаться под этим? - Анна Карловна брезгливо скривилась и кивнула на наше заявление.
- Ее не заставляли, она сама так решила.
- Кто ей помог так решить? Тоже Запевалова? Вы прогуляли физкультуру, чтоб настрочить свой донос? А чем Волкова вам не угодила? - она завалила меня вопросами, дух не давала перевести.
- Ничем.