Впрочем, выбирала нас Женька не только "по одежке". Например, с самого начала она звала в компанию только меня и Антона Бородина, без Ольги. Но с Олей Лукьянчиковой я дружила еще с детского сада. К тому же мы с одного двора. Ну а Женька предложила дать ей отставку, мол, она - "плебейка и дура". Оля, конечно, не голубых кровей и не мегамозг, но дура и плебейка - это чересчур. Я сказала, что не могу так. Запевалова дернулась. Видно было, что ей неприятно и что она вообще не ожидала такого ответа. Женька, помню, ушла злая. Я и сама весь вечер переживала, потому что уже тогда поняла - обид она не прощает. Побежала к Оле и выложила той все начистоту. Мы вместе поахали, поохали - что же теперь будет. А на следующий день Запевалова сказала: "Ладно, пусть твоя Лукьянчикова тоже с нами ходит, раз уж она тебе так дорога". Я думала Ольга взбрыкнет, ну или, по крайне мере, будет дуться хоть пять минут - про дуру и плебейку я ведь ей тоже передала. Но она обрадовалась! Чуть не завизжала от восторга. Даже немного обидно стало.
Теперь же Оля вообще изменилась - не узнать. Раньше была простая, веселая, смешливая. А сейчас она старается Женьке подражать - с другими девчонками из класса разговаривает свысока, а некоторых и вовсе в упор не замечает. Только с нами, со мной и Женькой, она вроде как прежняя. Ну и девчонки наши тоже странные. Вьются вокруг них, заискивают. Главным образом, перед Женькой, но и Оле заодно перепадает толика внимания. Ко мне, конечно, тоже одноклассницы хорошо относятся, но хочется думать, что это не из-за Женьки. Я, по крайней мере, стараюсь ни перед кем нос не задирать и вроде никого не обижаю. Ну, кроме Кристины Волковой... теперь. Да и ее лично мне бить не хотелось. Знаю, многие бы сказали, если не хотела, зачем била. Они просто не учились в нашем классе...
Прибыла к нам Волкова где-то в середине сентября. Зашла на перемене, перед русским или литературой - точно знаю, потому что потом, со звонком, Майя в класс вбежала. То есть Майя Вячеславовна - наша классная. Как Волкова вошла - это надо было видеть! Ввалилась по-наглому, как домой. Жвачкой чавкала, пузыри пускала. У самой юбка - едва-едва попу закрывает. Черные волосы с синими прядками начесала так, что всё колтуном стоит. А макияж - мама дорогая! Подводка от носа до виска, что глаз не разглядеть. Черничная помада. В носу гвоздик. Какие-то дешевые цепочки и браслеты понавешала. В общем, красотка - умереть не встать!
Мы сначала от такого чуда неземного едва с мест не попадали. В нашей школе по поводу внешнего вида и одежды очень сурово. У Анны Карловны, директрисы, на этот счет прямо пунктик какой-то. А директриса наша - это самый страшный человек. Я не шучу. От нее даже учителя трепещут, а меня вообще в дрожь бросает при встрече. Папа говорит, старой закалки человек - отсюда и все ее закидоны: не краситься, короткие юбки и джинсы не носить, и вообще школьная одежда должна быть серая или черная. И, видимо, чтобы показать всем, как надо одеваться, сама директриса всегда ходит в черном платье почти до пят с длинными рукавами и воротником стоечкой. Даже в жару! С прической та же история: вечно залижет волосы назад и скрутит в фигушку. Никакого разнообразия. Хотя в ее возрасте - а ей, наверное, все семьдесят - просто уже не до причесок и нарядов. Девчонки говорили, что она даже нашу классную отчитывала за розовую блузку, мол, в школе надо думать только об уроках и ни о чем больше. А она, классная, своим примером и нас сбивает. Правда это или нет, но Майя Вячеславовна одевается теперь уныло и невзрачно, как и все.
Анна Карловна, естественно, контролирует не только внешний вид. За учебу, а особенно за дисциплину, тоже гоняет. То есть, не гоняет. Не совсем верное слово, учитывая ее преклонный возраст и то, что сама она - сухая и тощая, как египетская мумия. Просто каким-то образом умудряется держать всех нас - и учеников, и учителей, и даже завучей, железной хваткой. Даже самые распущенные двоечники при ней слово лишнее сказать не смеют. Вот такая она.
К счастью, директриса - за глаза все ее зовут Карга - в нашем классе не ведет, поэтому видеть ее приходится нечасто. Кроме того, она подслеповата и легкий макияж не различает. Но такую расписную красавицу, как Волкова, не заметить невозможно, даже издали.
В общем, в первый момент от вида новенькой мы все обомлели. А она встала перед классом, лопнула очередной пузырь и выдала:
- Хай, пипл. Я буду у вас учиться. Зовут меня Кристина Волкова. Можно просто - Кристина.
Все скосились на Запевалову, как она отреагирует. А Женька почти равнодушно, во всяком случае беззлобно, протянула:
- Слушай ты, побочка, не знаю, из какой ты помойки выползла, но тебе лучше поскорее вернуться обратно. А как тебя называть - решать нам.
Волкова сперва смутилась, даже покраснела слегка. Но потом, видать, решила проявить характер:
- От побочки и слышу. А как меня называть, уже решили мама с папой. Тебя не спросили.
Вот это, скажу я вам, была сцена! У всех челюсти отвисли от такой неслыханной наглости, а Запевалова аж лицом потемнела и ноздри раздула - верный признак скорой бури. Вышла из-за парты и направилась к новенькой. Та сразу струхнула, хоть и старалась виду не показать. Правда, не слишком убедительно. А все аж из-за парт повылезли, чтоб ничего не пропустить. Но Женька до нее не добралась, даже рта раскрыть не успела - раздался звонок, и в кабинет влетела Майя.
Нашу классную мы зовем "пчела Майя". Как в японском аниме. Прозвище приклеилось к ней, в первую очередь, из-за имени. Ну и отчасти потому, что она вечно вся такая деятельная, суетная, везде торопится (и, кстати, все равно постоянно опаздывает).
- А-а, ты у нас новенькая, - бросила классная мимоходом. - Секундочку.
Добралась до своего стола, кинула на него сумку и журнал, подвигала ящики - ничего оттуда не достала, беглым взглядом пробежалась по классу и только тогда успокоилась. Она всегда так дергается. Урок не начнет, пока все не потрогает и не обсмотрит. Только затем она по-настоящему обратила внимание на новенькую. Хотела что-то сказать, да так и застыла. Еще бы, в нашем монастыре эта новенькая смотрелась как черт.
- Та-ак, ты у нас... Кристина... - Майя так удивилась, что натурально округлила глаза, да еще и рот открыла.
Ну и вид был у нее!
- Волкова, - невозмутимо добавила новенькая и выдула мутный пузырь.
- Ты ничего не перепутала? - наконец проговорила Майя. - Адресом не ошиблась?
- В смысле? - не то сказала, не то чавкнула Волкова.
- Ты в школу пришла или куда? Что у тебя за вид? У нас так не ходят. И жвачку убери.
- А чё не так с моим видом? Чё вам не нравится?
Новенькая с классной была посмелее и принялась спорить, что ее вид вполне себе нормальный и вообще закона про обязательную школьную форму нет. А Майя только повторяла: "Так нельзя, так нельзя". В другой раз мы бы, может, и позлорадствовали - у нас Майю не любят, но Волкова уже успела заработать минус сто очков к карме. Так что это был поединок как бы двух неприятелей, и мы просто с любопытством наблюдали, кто кого уделает. Если бы такая ситуация возникла в начале прошлого года, Запевалова, а, следовательно, и весь класс, встали бы без раздумий на сторону классной и заткнули рот этой нахалке. Но в том году у Женьки с Майей вышла ссора. Вроде и небольшая, но с тех пор Запевалова Майю ненавидит и весь класс против нее настроила. Ссора и правда была ерундовая: Майя поставила ей за сочинение пять/четыре. Пять - за грамотность. Четыре - за содержание. И прокомментировала на уроке ее оценку так: "Ты, Женя, пишешь всё правильно, но так сухо, так невыразительно, так шаблонно, будто у тебя ни грамма собственной мысли, ни капли собственных чувств нет". Это надо знать Запевалову, чтобы понять, какой смертельной обидой стали для нее слова Майи. А потом, к тому же, на олимпиаду по русскому языку классная отправила не Женьку, а Антона Бородина, что тоже Запевалова восприняла как удар по собственному самолюбию и при первой же возможности ей отомстила. Это было как раз накануне восьмого марта. Так вот, Женька запретила всем поздравлять Майю с праздником. А ведь именно она всегда заставляла всех скидываться учителям на подарки. Многие сдавали неохотно, поэтому только обрадовались. Но это еще полбеды. Тогда же мы должны были выступать на смотре художественной самодеятельности вместе с остальными классами. Вообще-то мы усердно готовились, полтора месяца репетировали, а тут, прямо в день смотра, Женька заявила, что если Майе этот смотр нужен, то пусть сама и выступает. А нас потащила за собой в боулинг, даже на пиццу и напитки для всех расщедрилась. На следующий день Майя нас ругала и стыдила, но Женька ликовала, хоть и старалась состроить невинное лицо. А после уроков сказала: "Жаль только, я не видела, какое у Майи было выражение, когда объявили восьмой "А" и никто не вышел". Позже мы узнали, что на педсовете Майю за наш демарш директриса отчитала как девочку. Сама Майя и сообщила с расчетом устыдить нас, но Запевалова только сильнее порадовалась.