Впрочем, все это пуританство, возможно, не ее выбор, возможно, такие взгляды и настроения сумела навязать выскочка. Уж ей-то точно суждено остаться в старых девах, потому что кто такую злобную маньячку стерпит. Кому она вообще может понравиться? Но остальные-то, что им мешало? В общем, ее внушение или нет, но факт налицо: во всем классе ничем таким и не пахло. Мальчики дружили с девочками как пионеры в эпоху СССР. Хотя нет, один вроде как положил глаз на соседку по парте. Кстати, вполне себе девчонка и имя еще такое - Жанна. Вот только все его попытки замутить с ней где-то на уровне второго класса, потому заранее понятно, что ничего у него не выгорит.
А Таня... хоть и рассуждает по-детски и краснеет чуть что, но по ней-то видно, что она далеко не деревяшка. Стоит только мне ее коснуться невзначай или перевести взгляд на губы, она тут же вспыхивает и... в общем, словами это сложно объяснить, но кто знает, тот поймет.
Вот и на этот раз мы остановились у ее подъезда. Она была всё так же сконфужена и боялась взглянуть на меня. Я остановился, но не уходил, как обычно. Неуверенно топталась на месте и Таня. Сам не знаю почему, может любопытства ради - за Таней было очень забавно наблюдать, я взял ее за плечи и развернул к себе.
- Эй, ты чего? - заглянул ей в глаза.
Она не выдержала, отвела взгляд в сторону. Дыхание стало чаще, глубже. Молчала, но высвободиться, уйти не пыталась. Мне вдруг захотелось выкинуть еще какой-нибудь фортель, а то чего она, в самом деле, такая пугливая, но вовремя одумался и отпустил ее. Напоследок бросил:
- Ладно. Встречаемся в шесть у ворот.
***
Не зря мне не хотелось идти на дискотеку. Сам не знаю, к чему был этот жест. Заморочки с Таниным отцом меня не касаются, да и строгий папаша - это далеко не самое плохое, что бывает в семьях. Но все мы умные после драки...
Пришел я к шести, как договаривались. Таня уже была на месте и не одна. Рядом с ней крутился долговязый и что-то ей нажевывал, но, увидев меня, сразу сквозанул.
- Что он тебе сказал?
- Да так...
Но вид у нее был расстроенный.
- Нахамил? Хочешь ввалю ему?
- Да ну этого Зубкова! - Таня заметно повеселела.
В вестибюле толкался народ. Кто - парами, кто - кучками. Я осмотрелся. Анита, когда ссорились, заявила, что тоже не пойдет на дискотеку. Точнее, сообщила, что пойдет с другим и в другое место - "куда таким, как я, вход заказан". Но она могла и просто дразнить. Однако ее я не увидел (чему был рад), зато мы встретили наших одноклассничков: Запевалову, Лопырева - он уже заделал прореху, долговязого и еще нескольких. Те просто глаз с нас не сводили.
- Не подходи к ним, - попросила Таня.
- Да я и не хотел.
Я сдал наши куртки в гардероб, и мы пошли в холл - там уже зарядили "Лендо календо". Здесь тоже роль секьюрити возложили на училок и физрука, и все они уже были на посту. Однако на входе нас никто не обсматривал и не просил дыхнуть, но это, думаю, вовсе не показатель доверия и большей свободы, чем в школе Грина. Просто в этой тоскливой обители под присмотром злобной и вездесущей старухи, наверняка, никому и в голову просто не приходило пронести с собой тот же портер в бутылке из-под колы.
Холл украсили надувными шариками и плакатами с пафосными слоганами, нарисованными цветочками, восьмерками - восьмое марта ведь на носу. Но Таня улыбалась, ей, видимо, подобная слащавая атрибутика была по душе. Поэтому я сдержался от язвительных выпадов, что так и крутились на языке.
В холле был полумрак, задернутые жалюзи скрадывали дневной свет. Ну, хотя бы так... А то ведь могли и солнечную поляну оставить, чтобы лучше контролировать.
Минут через тридцать народ из вестибюля мигрировал в холл, и началось хоть какое-то движение. Хотя все равно была скукотища. Мы с Таней не танцевали. Я-то и не собирался. А вот она... Она, очевидно, тоже. Так что непонятно даже, ради чего сюда рвалась.
Спустя час убитого ни на что времени я вышел покурить. Наши хомячки вроде бы кучковались на другой половине холла, так что я позволил себе не только устроить перекур, но и добрых полчаса потрещал по телефону с Костяном, ну и с матерью немного. Курили здесь за школой, куда не выходили окна директорского кабинета - старуха за курение гоняла, сказали пацаны из одиннадцатого. Как раз один из них высунулся с черного входа на улицу и окликнул меня:
- Э-э, там девки махач устроили. Вроде твои.
Я следом за ним помчался в школу. Думал, выскочка со своими миньонами напала на Таню. Только вот куда смотрят учителя? Тот же Свисток, который, когда не надо, тут как тут.
Но пацан, имени не помню, повернул не в сторону холла, а в сторону спортзала. Остановился перед женской переодевалкой, откуда доносились очень характерные звуки. Я толкнул дверь - не поддалась, кто-то удерживал ее изнутри. Пришлось садануть с силой. Дверь распахнулась. Стук, треск, вскрик. Кого-то, видимо, зашибло. Я даже смотреть не стал, рванул вперед.
Но внутри оказалась не Запевалова, и вообще это был не наш класс. Плотным кружком стояли девчонки - одноклассницы Аниты. Сама она корячилась в центре кружка, одной рукой заломив Танину руку, второй - ухватив ее за волосы. Я растолкал девок и отцепил Аниту от Тани. Не так-то просто, кстати, это было сделать. Но Анита и не думала останавливаться. Она прыгала, тянула руки, пытаясь снова ее ухватить, вскидывала ноги. Но ни пнуть, ни ударить, ни вцепиться в Таню я не давал, загораживал, как мог.
- Уйди, Расходников, - кричала Анита. - Ей же хуже будет. Слышь, ты, овца, я тебя все равно поймаю и похороню.
Девки галдели и еще больше ее подзуживали. Парни, что втиснулись после меня, стебались и, конечно, всю эту сцену снимали на камеру. Анита же и без группы поддержки впала в бешенство и никак не могла угомониться. Раза три, промахнувшись, саданула меня каблуком. И тут я, потеряв всякое терпение, влепил ей пощечину. Не слишком сильно, но ощутимо. Потому что она резко отпрянула, схватилась за щеку и сразу затихла. Все остальные тоже умолкли, будто такого поворота и предположить не могли, хотя, насколько знаю, истеричек обычно так и приводят в чувства. Пользуясь всеобщим замешательством, я поскорее вывел Таню в коридор.
В вестибюле зевак набилось еще больше - слушок про драку расползся влет. В том числе и наши хомячки вылезли потешить свое любопытство. На нас смотрели, шушукались, подхихикивали. Мне-то было вообще без разницы, но Таню это явно напрягало. Пока мы одевались, Анита, видать, оправившись от шока, тоже примчалась в вестибюль, но больше уже не кидалась, хотя обложила нас обоих матом с ног до головы. Меня еще постольку-поскольку, а уж Таню как только ни назвала.
Таню трясло, руки не слушались, молния на куртке никак не поддавалась. Я помог ей одеться, чтобы уйти как можно быстрее. Анита и это приметила:
- Ах, какие нежности! Ты ей еще попку подотри, а то она поди навалила от страха.
Взрыв хохота. Таня, которая и без того выглядела затравленно, теперь и вовсе сжалась. Я натянул ей шапку, повязал шарф, подхватил за локоть и живо повел к двери.
- Ненавижу тебя, козел, - последнее, что мы услышали.
А улица встретила нас метелью, будто и не весна вовсе. Надо же как за пару часов, даже меньше, успела перемениться погода. Она словно вторила моему настроению, да и Таниному наверняка. Ветер забрасывал колючий снег в лицо, за воротник, продувал насквозь. Мы припустили - хорошо хоть Таня живет близко от школы. У подъезда коротко простились и разошлись. Я хотел ей сказать что-нибудь утешительное, но слова не шли.
Мне было жаль Таню. Да и неудобно как-то. Снова она из-за меня пострадала, выхватила, по сути, ни за что ни про что да еще и на глазах у всех. Охота было позвонить ей, успокоить. Но не стал, сдержала мысль - вдруг она расценит мой порыв неправильно, нафантазирует себе того, чего нет, а мне бы не хотелось делать ей больно, разрушая иллюзии. Потому-то я и вообще пытался держать дистанцию. Хотя, говоря по правде, какая уж там дистанция, если с ней мы по полдня были вместе. Тут хочешь - не хочешь, сблизишься. Я только старался не переходить черту и оставаться ей другом. Однако совру, если скажу, что меня ни разу не посещали крамольные мыслишки. Посещали и неоднократно. Виной тому, как мне кажется, ее волнение, что возникало при малейшем намеке, полунамеке на близость, даже не на близость, а лишь на двусмысленность ситуации. И волнение это странным образом будоражило и меня. И еще запах... От ее кожи упоительно пахло молоком, как от ребенка. Необъяснимо приятный запах. Покруче всяких феромонов. Однако я вовремя одергивал себя - уж с кем, с кем, а с ней стоило проявлять порядочность.