– Могу я взять ваш платок? – он указал на шаль, в которую закуталась Ленора. – Вам будет удобнее.
В ответ женщина еще плотнее обернула шаль вокруг себя:
– Мне и так удобно.
– Ну что ж, дело ваше.
В воздухе повисла гнетущая тишина. Эдмунд вытащил еще одну сигару, аккуратно отрезал ее кончик маленьким перочинным ножиком, затем сложил лезвие и кинул ножик в нагрудный карман. С помощью кремневой зажигалки он поджег конец сигары и сделал глубокую затяжку, как никогда медленно выпуская воздух из легких и наполняя карету густым, сизым дымом.
– Вы хотели поговорить со мной? – в голосе Леноры послышалось нетерпение.
Эдмунд вздохнул:
– Нам лучше быть откровенными друг с другом, чтобы мне не пришлось иметь дело с Тилфордом. Он ведь может быть таким занудой, вы со мной согласны?
Передвинувшись на своем сидении, Эдмунд повернулся лицом к Леноре. Его улыбка была холодной, глаза были похожи на маленькие льдинки. – Боюсь, я вас не понимаю.
– Он вам подходит? Он доставляет вам удовольствие?
– Я, действительно, не понимаю, что вы имеете в виду, – натянутым голосом произнесла Ленора.
– Когда он занимается с вами любовью, – резко сказал Эдмунд, стискивая сигару в зубах, – вы получаете удовольствие или остаетесь... неудовлетворенной?
– Эдмунд! Мои личные отношения с мужем – это...
– Я не говорю о Тилфорде, – Эдмунд вынул изо рта сигару и посмотрел на нее. Его темные глаза пылали теперь, как раскаленные угли. – Я говорю о вашем любовнике.
Даже в темноте можно было видеть, как лицо женщины побелело от страха.
– О вашем любовнике, Ленора, – повторил Эдмунд, снова зажимая кончик сигары между зубами. – Он стоит таких затрат? Или именно он – тот, кто платит? Так, Ленора? Ты, наконец, нашла свое призвание... в роли проститутки?
Ленора замахнулась правой рукой, но Эдмунд успел схватить ее за запястье, больно его сжав. В попытке дать Эдмунду пощечину Ленора отпустила шаль, которая теперь соскользнула с плеч вниз. Ее лавандового цвета вечернее платье было все еще наполовину расстегнутым после поездки с Коннором Магиннисом и из выреза виднелись полные груди, вздымавшиеся с каждым тяжелым вздохом.
Сдвинувшись на сидении в сторону, Ленора подняла другую руку, по Эдмунд перехватил ее, как и первую, и притянул женщину ближе к себе так, что ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от дымящегося кончика сигары.
– Это так, Ленора? Ты ведь всегда была потаскухой; теперь ты, к тому же, стала проституткой?
– Ты ублюдок! – выругалась Ленора, делая попытку вырваться.
Эдмунд еще раз скрутил ее запястья, затем неожиданно отпустил и бросил назад на сидение. Сильно ударившись головой о боковую стенку кареты, Ленора медленно легла на спину и со страхом посмотрела вверх. Эдмунд проследовал взглядом вдоль ее тела, только по глазам можно было догадаться о буре эмоций, которые его переполняли. У Леноры даже не было сомнения в том, что он собирается овладеть ею, грубо и жестоко. Однако за очевидной похотью Ленора разглядела в глазах Эдмунда нечто другое, зловещее и неотвратимое, которое пугало ее намного больше.
– Что ты ему сказала? – спросил Эдмунд, едва сдерживая переполнявшую его ярость.
Не дождавшись ответа, он наклонился над Ленорой и вытащил изо рта сигару. Поднеся ее на расстояние менее чем в несколько дюймов к груди женщины, Эдмунд повторил свой вопрос, добавив к нему имя:
– Что ты сказала Коннору Магиннису?
Отпрянув назад, насколько это позволяло упиравшееся в спину сидение, Ленора произнесла, запинаясь:
– К-коннор? О чем вы говорите?
– Ты рассказала ему об отце, не так ли?
– Я н-не знаю, что...
– Ты рассказала ему! А теперь будешь рассказывать мне. Ты расскажешь мне о том, как встретила этого ублюдка, все, что говорила ему, – глаза Эдмунда расширились от возбуждения, – и все о том, чем вы вдвоем занимались!
– Н-нет, Эдмунд, – прошептала Ленора, ее глаза наполнились слезами, она подняла руки, как будто пытаясь защититься. – Не надо...
– Ты скажешь мне, черт возьми! – прогремел Эдмунд, ударяя Ленору по рукам.
Снова зажав сигару между зубами, он схватился за полурасстегнутое платье женщины и с силой дернул вниз, разрывая его до самого пояса. Ленора попыталась было сопротивляться, однако тут же получила жестокий удар по лицу, который чуть не лишил ее сознания. Эдмунд выхватил перочинный нож и раскрыл лезвие.
Ленора с ужасом смотрела на то, как он схватил верх ее корсета и потянул его вниз, полностью обнажая груди. Она умоляла Эдмунда остановиться, но в ответ он усмехнулся и прижал лезвие ножа к соску ее груди. Покуражившись вдоволь, насильник коленями прижал женщину к сидению и поднес нож к ее лицу. Затем, опустив лезвие к ее груди, принялся медленно разрезать корсет, обнажая тело до самого пояса.
– Прекратите! Пожалуйста, прекратите! – умоляла Ленора. – Я все вам расскажу!
– Да, будь ты проклята, расскажешь! – закричал Эдмунд.
Он бросил нож на пол раскачивающейся из стороны в сторону кареты и плашмя ударил Ленору ладонью по лицу:
– И ты заплатишь, маленькая потаскуха, за измену своей собственной семье с таким подонком, как Коннор Магиннис!
Вынув сигару изо рта, Эдмунд медленно поднес ее горящий кончик к животу Леноры. Мгновением спустя раздался пронзительный женский вопль, и кабина кареты наполнилась сладковатым запахом горелого человеческого мяса.
* * *
– Пойдем! – сказал мужчина в фетровой шляпе своему напарнику, подталкивая его по направлению к зданию, стоящему на другой стороне улицы.
– Прошло всего десять минут, Саймон, – раздалось в ответ. – Нам сказали ждать два часа.
– Кому до этого дело?
– Кажется, джентльмену есть до этого дело.
Саймон оглянулся вокруг и усмехнулся:
– Ты видишь здесь поблизости хоть одного джентльмена?
– Но он сказал нам...
– Вилли, мальчик мой, его ведь здесь нет. И будь я проклят, если я собираюсь проторчать тут два часа, чтобы закончить такое плевое дело. Да меня в «Новой Луне» ждет целая бочка эля! – Саймон осклабился. – Я уверен, твоя женушка просто мечтает о том, чтобы ты поскорее добрался до дома и выполнил свои супружеские обязанности.
– Но джентльмен был довольно настойчив, требуя, чтобы мы подождали.
– Довольно настойчив? – Саймон насмешливо передразнил своего компаньона. – Только стоит тебе получить несколько монет от одного из этих расфуфыренных фраеров, как ты сам начинаешь разговаривать так же, как и они.
Вильям посмотрел вниз и нахмурился:
– Мне это не нравится... мне вообще все это не нравится.
– Пойдем, Вилли, – с энтузиазмом произнес Саймон. – Это не сложнее, чем выудить кошелек из кармана какого-нибудь денди.
– Но тот парень наверху, – его напарник указал в сторону здания, – вовсе не денди, и у него, черт подери, нет кошелька, о котором ты говоришь.
– Этот парень наверху – тот самый, который врезал мне по башке напротив «Новой Луны». Не это ли ты хотел сказать?
– Наверное, – скептическим тоном отозвался Вильям.
– Ну, именно ты должен позаботиться сегодня ночью об этом ублюдке – не я. Так или не так?
– Я не уверен... Наверное.
– Он не уверен, – снова передразнил Саймон. – Ну, это не имеет значения. Мы оба разделаемся с этим сосунком, а затем набьем свои карманы монетами из кошелька нашего доброго джентльмена. Давай-ка, пойдем. Мы уже получили половину денег, и скоро нам ничего не останется больше делать, кроме как их потратить.
– Хорошо, но мне не обязательно должно все это нравится.
– Да ты можешь хоть ненавидеть все это, меня не волнует. Лишь бы ты воткнул свое перо туда, куда нужно.
Вильям приободрился:
– Я всегда хорошо это делаю, да?
– Ну конечно, Вилли, мальчик мой. Вот почему ты никогда не видел, чтобы я стоял к тебе спиной, – обняв за плечи своего младшего приятеля, Саймон повел его через улицу.
– Я ведь не должен причинять вред девчонке? – спросил Вильям.
– Ты волнуйся только за ее брата, – Саймон крепче сжал его плечо. – А я позабочусь о девчонке.