Когда карета проезжала лондонские доки, Эдмунд взглянул в сторону своего окутанного мраком склада, ни в одном окне которого не горел свет. До него не сразу дошло, что в этом есть нечто странное – ночная команда во главе с Роджером Эйвери как раз в это время должна была работать. Предчувствуя недоброе, Эдмунд крикнул кучеру, и карета повернула на аллею, ведущую к темному зданию.
Минутой спустя Эдмунд уже отпирал закрытую на ключ дверь склада. Вместе с кучером, который держал в руке один из фонарей кареты, он зашел внутрь. В помещении никого не было вопреки приказу Роджеру Эйвери задержать команду на целую ночь для разгрузки корабля, прибывшего из Восточной Индии. Сопровождаемый кучером, Эдмунд направился в центральный проход между ящиками в сторону своей конторы, где Эйвери, возможно, оставил сообщение, объясняющее причину такого раннего окончания работы. На дверях конторы, однако, не оказалось никакой записки.
Повертев в руках связку ключей, Эдмунд нашел тот, который ему был нужен, открыл дверь, шагнул внутрь... и замер от неожиданности: прямо посреди темной конторы, на стуле Эдмунда, сидел человек. Мгновением спустя Эдмунд уже пришел в себя и собрался было спросить у посетителя, кто он такой, как в этот момент мерцающий свет фонаря кучера, подошедшего сзади, упал на белое, как мел, лицо незнакомца. Весь перед его зеленой куртки был залит кровью, из уголка рта на подбородок стекал алый ручеек, широко открытые остекленевшие глаза смотрели куда-то в пустоту.
Протиснувшись в дверной проход, занятый окаменевшим Эдмундом, кучер подскочил к стулу. Обойдя завалившееся на один бок тело сзади, он схватил его, приподнял и оттащил вместе со стулом от стола. Весь костюм мертвеца спереди был пропитан уже начинавшей чернеть кровью, через разорванную ткань на груди виднелась огромная ножевая рана. К низкому воротнику был приколот кусок бумаги. Кучер снял бумагу, посветил на нее фонарем и, нахмурившись, передал на другой конец стола, около которого уже стоял его хозяин.
Дрожащими руками Эдмунд поднял записку со стола и повернул ее к свету фонаря. Всего два слова было написано на заляпанном кровью листке: «Ты следующий».
Эдмунд почувствовал, как волосы на его затылке зашевелились, однако сумел тут же овладеть собой. Смяв бумагу, он швырнул ее на стол.
– Прикажете убрать это отсюда? – спросил кучер, одновременно приподнимая труп со стула.
Эдмунд кивнул, повернулся боком к потащившему труп из конторы кучеру и посмотрел на связку ключей, которую держал в руках. Он уже направился к выходу из конторы, когда вдруг вспомнил о закрытом ящике. Бросившись к столу, Эдмунд упал рядом с ним на колени и, удостоверившись в том, что ящик не взломан, с облегчением вздохнул. Просто для того, чтобы липший раз убедиться, все ли в порядке, он достал из нагрудного кармана маленький ключ и открыл замок. Внутри, как и обычно, лежала стопка черных папок; Эдмунд взял в руки ту, которая была сверху, и открыл ее. В тот же момент его глаза широко раскрылись и стали почти круглыми.
– Ч-что-о-о-о? – запинаясь, выдохнул он, сгребая в ладонь счета на грузы.
Эдмунд принялся лихорадочно вытаскивать и перетряхивать остальные папки, лежавшие в ящике. Убедившись, что ни в одной из них нет опасной информации о Грэхэме Магиннисе, он кинулся к высокому шкафу, стоящему около стены, и просмотрел коричневую папку, в которой, по его мнению, должны были лежать счета на грузы. Самые последние из них отсутствовали, короткая проверка подтвердила, что не хватает именно тех счетов, которые Эдмунд минуту назад обнаружил в ящике стола.
Издав яростный рев, Эдмунд ринулся из конторы, захлопнул за собой дверь и через пару секунд уже вынимал ключ из закрытого замка. Случилось нечто ужасное, такое не могло присниться Эдмунду даже в самом страшном сне. «Этот маленький ублюдок», которого он нанял недавно на работу в свою контору, как-то сумел его провести. Но ему ни в коем случае нельзя впадать в панику. Прямо сейчас он позаботится о том, чтобы труп поскорее оказался в темных водах Темзы, затем отправится прямиком в имение Баллинджеров. Несмотря на поздний час, Остин должен быть своевременно уведомлен о пропаже стопки бумаг – бумаг, которые в плохих руках могут в мгновение ока превратить в бесконечный кошмар уютную и размеренную жизнь Эдмунда, и не только его жизнь, а и жизнь Остина, и вообще всех Баллинджеров.
* * *
Коннор Магиннис сидел один в фаэтоне, проезжавшем мимо раскинувшихся по сторонам аккуратно постриженных садов, окружавших имение Плантинг Филдс. Избавившись от трупа, Коннор отвез Эмелин и Мойшу в квартиру Левисонов, которая была лишь немногим больше, чем его собственная. Там Коннор впервые повстречался с дедушкой Мойши – Исааком, довольно приветливым стариком, хотя и не таким крепким, как это могло показаться со слов Мойши. На вид Исааку было около шестидесяти, он страдал артритом, который изуродовал его конечности. Однако старик сохранил хорошее чувство юмора и, очевидно, до беспамятства любил своего внука. Он, казалось, с искренним восторгом принял известие о том, что Эмелин останется с ними.
Когда фаэтон подъехал поближе к особняку поместья, Коннор погасил боковые фонари повозки и заставил лошадь перейти на неторопливый шаг. Было почти два часа холодной, безоблачной субботней ночи, и большая сентябрьская луна довольно ярко освещала дорогу и окрестные поля.
Приблизившись к кругу друидов, располагавшемуся слева от дороги, Коннор был поражен видом темных, высоких столбов, которые поначалу показались ему скоплением небольших строений. Юноша придержал лошадь, вглядываясь в темноту до тех пор, пока не стал различать очертания круга более отчетливо. Затем он легонько ударил вожжами по спине лошади, свернул с дороги и поехал через поле.
Добравшись до середины круга, Коннор зафиксировал тормоза и слез на землю. Какое-то время он стоял на месте, переводя взгляд с одной обтесанной фигуры на другую, удивленный тем, как могли быть такие огромные камни перевезены сюда и расположены в такой совершенной пропорции.
Подойдя к одному из них, Коннор провел рукой по резьбе, пальцами ощущая, что это, наверное, какой-нибудь дракон или, может быть, даже мифическая химера у ног некоего одетого в доспехи рыцаря – возможно, Святого Георгия. Коннор отошел назад и оглянулся по сторонам, разглядывая окружавшие его высокие камни. Что-то безопасное чувствовалось в них – даже знакомое,– и когда порыв ветра налетел на каменный круг, Коннору на мгновение показалось, что он слышит в его свисте свое имя.
Отогнав прочь мысли о камнях, друидах и седых легендах, которые он слышал с самого раннего детства, Коннор вернулся к фаэтону. Похлопав по морде гнедую кобылу, он проверил, хорошо ли держат тормоза, забрался на переднее сидение и принялся шарить рукой вокруг, пока, наконец, не нащупал закрученный в кусок ткани пакет. Развернув ткань, Коннор достал из пакета коричневую папку, которую Мойша добыл на складе Баллинджера. Убедившись в том, что содержимое папки находится в целости и сохранности, он засунул ее под сидение. В пакете, однако, находился еще один предмет. Коннор вытащил его и вытянул перед собой, ощущая приятную тяжесть длинного ножа, убившего младшего из двух бандитов. Вытерев лезвие о тряпку и проверив, не осталось ли на нем пятен крови, он заткнул нож за пояс, кинул тряпку на пол экипажа и пошел через поле по направлению к особняку.
«План... мне нужен план», – прошептал Коннор вслух, увидев впереди неясные очертания высокого здания. Он не имел понятия, что он будет делать, если с кем-нибудь столкнется по дороге; он даже не знал, держат ли в особняке сторожевых собак, хотя, кажется, и не видел их, когда был там неделю назад.
«Остин Баллинджер, – сказал Коннор сам себе, даже в темноте можно было увидеть зловещий блеск его глаз. – Я убью этого ублюдка... Найду и убью!»
Хотя Коннор и понимал, что это желание не было подкреплено каким-либо серьезным планом, однако был твердо уверен в том, что ему удастся забраться в дом, найти спальню Остина и вернуть нож – отомстить человеку, который решился уготовить такую страшную участь ему, Коннору Магиннису.