Был первый день марта, когда «Селеста» начала подниматься вверх по заливу в направлении реки Кантон. Из-за сильной влажности, предвещавшей приближение сезона муссонов, истомленный жарой утренний воздух казался еще более невыносимым. На Россе были надеты черные непромокаемые брюки и грубая синяя рабочая куртка. Закатанные по локоть рукава не скрывали загорелых, жилистых рук. Когда Росс покидал Англию, он не был таким мускулистым; продолжительное путешествие наполнило силой его восемнадцатилетнее тело, а длинные дни, проведенные на солнце, выбелили его светло-желтые волосы.
– Еще семь месяцев в море, и можно будет считать, что ты справился с работой корабельного писаря, – проскрежетал чей-то низкий голос позади Росса, и в тот же момент мощная рука сжала его плечо.
– Спасибо, сэр, – ответил Росс, оглядываясь на капитана корабля, Грегори Эйлса.
Капитан прищурил свой здоровый правый глаз и приложил указательный палец к покрытой шрамами пустой левой глазнице. Считалось, что он потерял левый глаз во время боя неподалеку от Туншаньского побережья с китайской пиратской джонкой, которая забросала первое судно Эйлса, «Гелиотроп», подожженной смолой и чуть было не пустила его ко дну.
– Знаешь, ты бы мог спокойно бить баклуши всю дорогу на Восток.
Росс усмехнулся и открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент капитан продолжил:
– Я знаю, безделье для белоручек. Ты говорил мне это по сто раз на день. Но твой папенька заплатил королевскую плату за то, чтобы его первенца взяли на борт корабля, и вряд ли бы ему понравилось смотреть, как его маленький щенок снаряжает паруса и карабкается...
– Не беспокойтесь, капитан. Я с удовольствием скажу ему, что спокойно бездельничал весь путь до Китая и обратно.
– А как ты собираешься объяснить вот это? – спросил Эйлс, хватая Росса за мускулистую руку.
– Я скажу ему, что это от тех огромных кружек с ромом, которые вы постоянно заставляли поднимать меня и в кают-компании.
Эйлс прищурил здоровый глаз:
– И, конечно, твой отец отправит меня следующим же кораблем в Австралию, причем не как капитана!
– Тогда вам лучше поскорее возвратиться домой. Насколько я слышал, австралийский ром – самый лучший к югу от экватора.
– Может быть, но у них мало женщин, мужчины для мужчин, – капитан перегнулся через леер и указал на северное побережье залива. – Ну а там, сынок, где эта посудина бросит якорь, нам не придется беспокоиться на этот счет. В Кантоне достаточно продажных девок, чтобы мы, заморские дьяволы, и местные рисовые лепешки постоянно чувствовали себя счастливыми, – он с силой хлопнул Росса по спине. – Однако, у тебя, осмелюсь сказать, еще молоко на губах не обсохло. Тебе лучше оставить этих девок для таких морских волков, как капитан Грегори Эйлс.
– А как насчет миссис Эйлс? – поддел Росс, и тут же пожалел о том, что завел разговор на эту тему.
– Миссис не очень беспокоится о том, чем занимается ее муженек в заморских гаванях, – капитан задорно подмигнул, – пока тот не забывает примерно раз в год приводить свою посудину назад, к дому. И только одному капитану ведомо, как плавно поставить на якорь свою шхуну – даже на бешеной скорости.
– В любой гавани, даже во время шторма?
– Не только в гавани. Даже после шести месяцев в море тебе не удастся словить меня на том, что я бросаю сухой хворост в камин только для того, чтобы согреть капитанскую постель. Этого, может, и достаточно для тех сопляков, которые только считают себя моряками. Но для таких, как Грегори Эйлс, единственная гавань, где они ставят свой корабль,– гавань Венеры.
– Или Китая, – добавил Росс, многозначительно усмехаясь.
– Эх, Китай, – вздохнул Эйлс, прикрывая глаз. – Конечно, Китай, – неожиданно он выпрямился и притворно нахмурился. – Хватит, размечтались тут. Дельта в добрых сорока милях вверх по заливу, и по реке до Кантона еще сорок. Считай, что нам очень повезет, если мы пройдем их до завтрашнего полудня. А до тех пор у тебя есть, чем заняться.
– Я думал, что просто пассажирствую, – простодушно заметил Росс.
– Я так пропассажирствую твою ленивую задницу по дороге до Пекина и обратно, если ты не оторвешь пятки от палубы и не вернешься к работе! – Эйлс попытался дать ботинком пинка Россу, однако молодой человек был уже на середине капитанского мостика.
– Если я вам понадоблюсь, – крикнул Росс, спустившись на главную палубу, – я буду в каюте капитана – следить за тем, чтобы вход в гавань был открыт пошире и там было достаточно хвороста для огня!
– Ах ты, сын корабельной кухарки! – взревел Эйлс и обрушил на юношу бурный поток красочных ругательств.
Росс соскочил по узкому трапу на нижнюю палубу и поспешил к своему посту.
* * *
Ранним субботним утром «Селеста» достигла гавани Вампоа, являвшейся стоянкой для приплывающих в Кантон кораблей. Сам город Кантон располагался двенадцатью милями выше по реке с одноименным названием, и до него можно было добраться только на одной из «чоп-лодок» с низко сидящими в воде пузатыми корпусами и парусами из циновки.
Росс Баллинджер наблюдал за небольшой флотилией подобных лодок, собирающихся вокруг «Селесты». Как и крупные, выходящие в открытое море джонки, многие из них были красного или зеленого цвета, остальные были покрыты лаком, но не покрашены. Китайские моряки носили простую, крестьянскую одежду, в основном, из синей или черной ткани: широкие штаны, куртки без воротников и конусообразные соломенные шляпы. Подплыв к «Селесте», они мгновенно принялись за работу, перетаскивая тюки шерсти и ящики с медью из Англии, хлопок и другие товары из Индии на свои лодки для того, чтобы отправиться затем на факторию компании «Жардин, Матесон & Ко», – одну из тринадцати подобных ей факторий, основанных в Кантоне для использования в иностранном бизнесе.
Процесс перегрузки товаров со шхуны в неглубокие китайские чоп-лодки будет продолжаться до самого вечера, и пройдет еще несколько недель до того, как трюм «Селесты» снова наполнится чаем, шелком и пряностями для обратного плавания в Англию. Росс не примет участия в этом плавании: он проведет целый год в Кантоне в качестве гостя компании «Жардин, Матесон & Ко» – одной из основных корабельных английских компаний, проводящих свои торговые операции на Востоке. Торговая Компания Баллинджера уже на протяжении долгого времени вела дела с компанией «Жардин», как ее называли, и обычно пользовалась ее обширным флотом клиперов и шхун – таких, например, как «Селеста» – для перевозки товаров.
Росс какое-то время наблюдал за тем, как китайские моряки по очереди подводят свои суденышки к бортам «Селесты», чтобы загрузиться товаром. Затем он спустился на нижнюю палубу и вернулся через несколько минут, неся за плечами промасленный парусиновый рюкзак и два объемистых саквояжа в руках. Капитан Эйлс уже покинул корабль, оставив своего первого помощника управлять разгрузкой и погрузкой судна, и перешел на борт фу-чуаня – служебной лодки. Эта средних размеров двухмачтовая джонка должна будет отвезти капитана в Кантон, где он предоставит на контроль китайских торговых инспекторов все необходимые бумаги и получит после уплаты таможенных пошлин разрешение провезти товар на склад фабрики Жардин. Шесть приятелей Росса из числа пассажиров уже собрались на приподнятой корме джонки, которая должна была вот-вот отправиться в двенадцатимильное путешествие вверх по реке.
– Эй, друг! – прокричал чей-то голос с борта фу-чуаня, когда Росс спускался по сходням, соединявшим два судна.
Голос принадлежал преподобному Сэмьюэлю Отербриджу, священнику, посланному в Китай лондонским Миссионерским обществом. Сэмьюэль и его жена, Гортензия, были единственными пассажирами, кроме Росса, проделавшими весь путь от Англии до Кантонского залива. Остальные четверо поднялись на борт всего лишь месяцем раньше, когда «Селеста» бросила якорь у пристани Бомбея. Священник был настолько же тучным, насколько его жена тощей – помпезный, властный мужчина, чья экспансивная дерзость более чем компенсировала нервозную сдержанность Гортензии.