– Рада вас снова видеть, мистер Баллинджер, – сказала девушка, вставая вместе с остальными присутствующими навстречу приближающемуся Россу. – Мой дядя ждал этого визита с большим нетерпением.
– Ваш дядя? – с удивлением произнес Росс, в то время как чиновник поприветствовал его поклоном.
– Разве я вам не сказал? – спросил Фрай Льюис, на его лице появилось смущенное выражение.
– Вы говорили, что Мей-ли сопровождает своего дядю во время путешествия, но никогда не упоминали его имени.
– Прошу меня простить, – извинился Льюис.
– Мое полное имя – Лин Мей-ли, – вмешалась в разговор девушка.
– Прекрасная слива, – улыбаясь, добавил Льюис и, в ответ на недоуменный взгляд Росса, объяснил: – Имя «Мей-ли» означает «прекрасная слива».
Росс поклонился Лину Цзе-сю и к огромному восторгу чиновника поприветствовал его на китайском языке.
– Добрый день, мистер Баллинджер, – осторожно выговаривая английские слова, произнес Лин и пожал руку Росса на западный манер.
– Сегодня утром Льюис и я научили моего дядю некоторым выражениям, – объяснила Мей-ли. – Однако, я боюсь, что его знания английского не выходят пока за рамки обычного приветствия.
– Пожалуйста, скажите мистеру Лину, что я очень рад снова его видеть, – произнес Росс, и Мей-ли перевела его слова.
Как и во время предыдущего визита Росса, все четыре стула были снова расставлены вокруг пруда. Лин Цзе-сю указал Россу на свободный стул напротив себя, и все четверо уселись на свои места.
Воспользовавшись услугами Фрая Льюиса, как переводчика, Лин первым начал разговор:
– Я надеюсь, вы обстоятельно обдумали мою просьбу о том, чтобы доставить мое письмо королеве. Боюсь, ситуация здесь, в Кантоне, день ото дня становится все более напряженной, и мы обязаны сделать все от нас зависящее, чтобы не допустить разгорания полномасштабной войны. У нашего императора нет никакого желания ниспослать погибель на ваш народ.
– Насколько я могу быть уверен, наш престол также не пожелает ниспослать гибель на ваш народ, – эхом отозвался Росс.
Лицо Лина приобрело отеческое, даже сочувственное выражение:
– Наша Поднебесная Империя существовала со дня начала времен. Вместе с тем, я слышал, что ваша собственная история исчисляется какими-то семью или восьмью сотнями лет. Когда солнце более не будет ходить по небесному своду, Китай все еще будет стоять под этим небом. Вы, англичане, можете желать расширить свои владения от горизонта до горизонта, но Китай всегда будет оставаться в центре неба.
Понимая всю нелепость подобного аргумента, Росс, однако, вежливо кивнул и сказал:
– Я много думал над вашей просьбой и решил, что мой долг – как британского подданного и как друга Китая – передать вашу глубокую обеспокоенность королеве Виктории.
Пока Льюис переводил его слова, Росс взглянул на Мей-ли и сам удивился тому, что он только что сделал. До этого самого момента он даже понятия не имел, каким окажется его окончательное решение, и надеялся положиться на совет Тома, когда для этого наступит подходящее время. Однако, слова были сказаны, и сейчас, когда Росс не отрывая глаз смотрел на китайскую красавицу, он уже знал, почему они были сказаны. У Росса были серьезные причины стремиться как можно дольше оставаться в Кантоне, однако теперь, когда он встретил Мей-ли, было также правдой и то, что он готов объехать ради этой девушки весь земной шар – стоит ей только захотеть.
Когда Льюис закончил переводить, Лин Цзе-сю довольно хлопнул в ладоши.
– Я так рад, – сказал он. – Когда я вас встретил, я почувствовал уверенность, что вы именно тот человек, который сможет прислушаться к голосу своего сердца.
После того, как Льюис закончил переводить комментарий Лина, Росс припомнил слова, сказанные чиновником на прошлой неделе: «Возвышенный человек строит свой дом, тихий и прочный, и ищет свое сердце».
Чиновник махнул рукой в сторону испанского монаха:
– Мой добрый друг, Фрай Льюис, говорит мне, что вы встречались с моей племянницей в его миссии возле Академии Ю-хуа. Вы мне не кажетесь человеком, причастным к делам религии, – он повернулся к монаху и прибавил: – Вы со мной не согласны?
Льюис как-то неловко замялся, затем сказал Россу:
– Я должен признать, что я тоже не посчитал вас человеком имеющим отношение к религии.
Росс посмотрел сперва на Льюиса, затем на Лина Цзе-сю, после чего пожал печами и произнес:
– Я хожу в церковь, если вы это имеете в виду.
– Понятно, но вам едва ли удается находить в ней вашего Господа, разве не так? – спросил Лин.
Выражение лица чиновника было настолько лукавым, что Росс не мог не улыбнуться:
– Мне часто кажется, что мы с Господом посещаем церковь в разные дни.
Прослушав перевод слов Росса, Лин усмехнулся и кивнул головой.
– Так же и со мной, – согласился он. – Я иду в храм, я совершаю необходимые поклонения, а единственный бог, которого мне удается найти там – это бог по имени Тишина. Боги, которые не молчат, не позволяют заключать себя в пределах наших стен, – чиновник повернулся к Льюису. – Не то ли это, что я так часто говорил вам?
– Наша церковь является домом господним, – объяснил Льюис. Он произнес эти слова на английском специально для Росса, вынуждая Мей-ли переводить их своему дяде. – Это не делает его заключенным; он приходит и уходит согласно своему собственному желанию. И не нам дано определять, где и когда мы можем найти Господа. Иногда, именно в самые мрачные и одинокие моменты нашей жизни Он являет нам свой божественный лик.
Теперь и Мей-ли присоединилась к разговору, обращаясь к монаху по-английски:
– Вы говорить о вашем великом святом, Хуане де ла Крузе, не так ли? – Она немедленно повторила свои слова на китайском для дяди.
–Святом Джоне Кроссе, – поправил на английском Льюис. – Полагаю, что да. Я должен быть кармелитом в душе.
– А что говорит этот Святой Джон о Боге? – спросил Лин.
Откинувшись на спинку стула, Фрай Льюис Надал прикрыл глаза и продекламировал:
Почти без запинки он перевел строфу на китайский для Лина Цзе-сю, затем повторил для Росса на английском:
Льюис продекламировал по памяти следующие пять строф «Темной ночи Души», сочиненные в 1578 году духовным наставником кармелитского ордена Святым Джоном Кроссом, закончив речь двумя последними:
Когда Льюис закончил поэму, в воздухе повисла тишина. Открыв глаза, он увидел, что Лин Цзе-сю миролюбиво улыбается и кивает головой как никогда вежливо.
– У вашего Джона душа наполнена Тао, – перевела слова Лина его племянница. – Он понимает, что мы должны покинуть себя для того, чтобы открыть свою подлинную сущность. И он знает, что сквозь темные ночи должен пройти наш дух, чтобы подняться по таинственной лестнице. А когда мы достигаем вершины, мы обнаруживаем, что благодать, говорящая тихим голосом во тьме и свете, уже там.
– Я слыхал об этом Тао, – сказал Льюис. – И о Лао-цзы41 – великом святом, который преподнес его вашему народу.
Прослушав перевод Мей-ли, Лин Цзе-сю ожесточенно замотал головой.
– Нет, – провозгласил он на английском, затем продолжил на китайском: – Лао-цзы не преподносил Тао, так как оно всегда здесь. Тао – это не религия или набор правил. Оно не может расшифровываться или обсуждаться. Тао есть.