— Отвали.
Слова вырываются из меня. Мой характер всегда был безрассудным, сто миль в час, и… ну… ну. И до сих пор, наверное.
Реакция Йена слишком озадачена. Он смотрит на меня, словно не понимая, что он только что услышал, и это идеальный шанс для меня уйти, прежде чем я скажу что — то, о чем буду сожалеть. Но, увидев его лицо, я вспоминаю слова Мерела, и это… это действительно нехорошо.
Он не верил, что ты способна выполнить эту работу.
Худшая часть, та, которая на самом деле причиняет боль, это то, как глубоко я ошиблась в Йене. На самом деле я думала, что он хороший парень. Он мне очень нравился, когда я не позволяла себе никого любить, и… как он посмел? Как он посмел ударить меня в спину, а потом обращаться ко мне, как будто он мой друг?
— С чем именно у тебя проблемы, Йен? — Я расправляю плечи, чтобы казаться больше. Я хочу, чтобы он смотрел на меня и думал о танке «Крейсер». Я хочу, чтобы он боялся, что я собираюсь его ограбить. — Ты ненавидишь хорошую науку? Или это чисто личное?
Он хмурится. У него хватает наглости хмуриться. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Можешь сократить. Я знаю о предложении.
Секунду он абсолютно неподвижен. Затем его взгляд становится жестким, и он спрашивает: — Кто тебе сказал?
По крайней мере, он не притворяется, что не знает, о чем я говорю. — Правда? — фыркнула я. — Кто мне сказал? Это то, что кажется уместным?
Его выражение лица каменное. — Процедуры, связанные с распределением внутреннего финансирования, не являются публичными. Анонимная внутренняя экспертная оценка необходима, чтобы гарантировать…
— …чтобы гарантировать вашу способность выделять финансирование близким сотрудникам и портить карьеру тем, кто не нужен. Верно? — Он отшатнулся назад. Это не та реакция, которую я ожидала, но, тем не менее, она наполняет меня радостью. — Если только причина не была личной. И ты наложил вето на мое предложение, потому что я не переспала с тобой пять лет назад.
Он не отрицает этого, не защищается, не кричит, что я сумасшедшая. Его глаза сужаются до голубых щелей, и он спрашивает: — Это был Мерел, не так ли?
— Почему тебя это волнует? Ты наложил вето на мой проект, так что…
— Он также сказал тебе, почему я наложил вето?
— Я никогда не говорила, что это был Мерел…
— Потому что он был там, когда я объяснял свои возражения, подробно и обстоятельно. Он это упустил? — Я поджимаю губы. Что он, кажется, интерпретирует как открытие. — Ханна. — Он наклоняется ближе. Мы нос к носу, я чувствую запах его кожи и лосьона после бритья, и я ненавижу каждую секунду этого. — Твой проект слишком опасен. Он требует, чтобы ты отправилась в отдаленное место, чтобы завезти оборудование в такое время года, когда погода изменчива и часто совершенно непредсказуема. Я бывал в Лонгйирбюене в феврале, и лавины сходили внезапно. За последние несколько лет ситуация только ухудшилась…
— Сколько раз?
Он моргает на меня. — Что?
— Сколько раз вы были в Лонгйирбюене?
— Я был в двух экспедициях…
— Тогда ты поймёшь, почему я принимаю мнение того, кто побывал в дюжине миссий, а не твое. К тому же, мы оба знаем, какова была истинная причина вето.
Йен открывает, затем закрывает рот. Его челюсть твердеет, и я окончательно убеждаюсь: он зол. Я вижу это по тому, как он сжимает кулак. По раздуванию его ноздрей. Его большое тело в нескольких дюймах от моего, пылающее гневом. — Ханна, Мерел не всегда заслуживает доверия. При нем были инциденты, которые…
— Какие инциденты?
Пауза. — Это не моя информация, чтобы разглашать ее. Но ты не должна доверять ему свою…
— Верно. — Я насмехаюсь. — Конечно, я должна верить на слово парню, который действовал за моей спиной, а не парню, который за меня вступился и добился того, чтобы мой проект все равно был профинансирован. Очень сложный выбор.
Его рука поднимается и смыкается вокруг моей руки, одновременно нежно и настоятельно. Я отказываюсь заботиться настолько, чтобы отстраниться от его прикосновения. — Что ты только что сказала?
Я закатываю глаза. — Я наговорила кучу всего, Йен, но суть была одна — отвали. А теперь, если ты меня извинишь…
— Что ты имеешь в виду, говоря, Мерел позаботился о том, чтобы твой проект все равно был профинансирован? — Его хватка напряглась.
— Я имею в виду именно то, что сказала. — Я наклоняюсь к нему, смотрю в его глаза, и на долю секунды знакомое чувство близости, здесь, рядом с ним, обрушивается на меня, как волна. Но оно так же быстро смывается, и остается лишь странное сочетание мстительной грусти. У меня есть мой проект, а это значит, что я выиграл. Но я также… Да. Он мне нравился. И хотя он всегда был лишь на периферии моей жизни, я думаю, может быть, я надеялась…