— Хорошо, а как обстоят дела с безопасностью в JPL? — Я там никогда не был. Я знаю, что он слабо связан с Калтехом, но это все.
— А как насчет офиса? Это запретная зона?
— Нет. Почему…
— Тогда отлично. — Я встаю, роюсь в карманах в поисках нескольких долларов, чтобы оставить их рядом с недопитым чаем, а затем смыкаю пальцы на запястье Йена. Его кожа светится теплом и упругими мышцами, когда я поднимаю его из — за стола, и хотя он, вероятно, в два раза больше и в десять раз сильнее меня, он позволяет мне отвести себя от стола. Я отпускаю его, как только мы выходим из кафе, но он продолжает идти за мной.
— Ханна? Что… Где…?
— Я не понимаю, почему мы не можем провести это странное информационное интервью, сделать какую — то работу и повеселиться.
— Что?
Ухмыляясь, я смотрю на него через плечо. — Считай, что это как подставить злую тетю Дельфину.
Я сомневаюсь, что он полностью понимает, но уголок его рта снова приподнимается, и мне этого достаточно.
— Видишь вот эту тему? Это в основном о поведении одного из датчиков ровера, LN–200. Мы комбинируем его информацию с той, которую дают датчики на колесах, чтобы определить позиционирование.
— Хм. Значит, датчик не работает постоянно?
Йен поворачивается ко мне, оторвавшись от куска программного кода, который он мне показывал. Мы сидим перед его компьютером с тремя мониторами, бок о бок за его рабочим столом, который представляет собой огромное, нетронутое пространство с потрясающим видом на пойму, на которой был построен JPL. Когда я отметила чистоту его рабочего места, он сказал, что это только потому, что это гостевой офис. Но когда я спросила его, не грязнее ли его обычный стол в Хьюстоне, он отвел взгляд, и уголок его губ дернулся.
Я почти уверена, что он начинает думать, что я не пустая трата времени.
— Нет, он не работает постоянно. Как ты можешь судить?
Я делаю жест в сторону строк кода, и тыльная сторона моей руки касается чего — то твердого и теплого: плечо Йена. Мы сидим ближе, чем в кофейне, но не ближе, чем я чувствовала бы себя комфортно с одним из всегда неприятных, часто оскорбительных парней из моей когорты докторов наук. Думаю, мои скрещенные колени как бы прижимаются к его ноге, но не более того. Ничего страшного. — Это там, нет?
Раздел на C++. Это самый первый язык, который я выучила сама еще в школе, когда каждый поиск в Google «Навыки + Необходимые + NASA» приводил к печальному результату «Программирование». Затем появился Python. Потом SQL. Затем HAL/S. Для каждого языка я начинала с убеждения, что грызть стекло, конечно, предпочтительнее. Затем, в какой — то момент, я начала думать в терминах функций, переменных, условных циклов. Немного позже чтение кода стало похоже на изучение этикетки на задней стенке флакона с кондиционером во время принятия душа: не особенно весело, но в целом легко. Видимо, у меня действительно есть некоторые таланты.
— Да. — Он все еще смотрит на меня. Не удивлен, точно. Но и не впечатлен. Может быть, заинтригован? — Да, это так.
Я опираюсь подбородком на ладонь и жую нижнюю губу, обдумывая код. — Это из — за ограниченного количества солнечной энергии?
— Да.
— И наверняка это предотвращает ошибки дрейфа гироскопа во время стационарного периода?
— Верно. — Он кивает, и я на мгновение отвлекаюсь на его линию челюсти. Или, может быть, это скулы. Они очерчены, угловаты так, что мне хочется иметь в кармане транспортир.
— Это не все автоматизировано, верно? Земной персонал может управлять инструментами?
— Могут, в зависимости от настроя.
— У бортового программного обеспечения есть особые требования?
— Наведение антенны относительно Земли, и… — Он останавливается. Его взгляд падает на мою пожеванную губу, затем быстро отводится. — Ты задаешь много вопросов.
Я наклоняю голову. — Плохие вопросы?
Молчание. — Нет. — Опять молчание, пока он изучает меня. — Замечательно хорошие вопросы.
— Могу я тогда задать еще несколько? — Я ухмыляюсь ему, стараясь быть нахальной, любопытно посмотреть, куда это нас приведет.
Он колеблется, прежде чем кивнуть. — Могу я тоже задать тебе несколько?
Я смеюсь. — Например? Хочешь, чтобы я перечислила характеристики бота, решающего лабиринты, которого я построила для вводного курса робототехники в колледже?
— Ты построила робота, решающего лабиринты?
— Ага. Четырехколесный, вездеходный, с модулем Bluetooth. На солнечных батареях. Ее звали Рути, и когда я выпустила ее на свободу в кукурузном лабиринте где — то недалеко от Атланты, она выбралась примерно за три минуты. Напугала детей до смерти.