Карлик в своих медицинских лабораториях культивирует смертельный для человека вирус и противоядие к нему – вакцину. Он готовит мировую пандемию и только ждет случая для осуществления плана. Всю жизнь мечтавший сменить себе тело, он получает такую возможность благодаря установке, купленной у шведа, и переписывает свое сознание в новое тело.
Феликс и его команда, движимые мирными целями, вновь становятся мишенью коварных генералов. Они снова вынуждены противостоять злу, спасая человечество.
Пролог
Далеко за рекою всходило солнце, окутанное пеленой стелющегося тумана. Оно не было ослепительно ярким, как раскаленный горн в кузнице. Казалось, кто-то капнул ложечку малинового варенья в сливки и слегка размешал его, а затем опрокинул чашку со сладостями, и они медленно растеклись над зеленью лугов, становясь тоньше и прозрачней. Еще мгновение – и дымка тумана растаяла, красная ягода брызнула алым соком лучей по перистым облакам. Июньское солнце быстро взбирается все выше и выше, и вот оно уже одаривает теплом и лес, и луг, и маленькую деревеньку. Именно теплом, а не зноем. Благодать спускается с небес на изумрудную листву деревьев, на колосящиеся нивы, на леса, реки и озера. Под ласковыми лучами земля благоухает, разомлевшая, разнеженная, от нее поднимается пар, и воздух становится влажным, как в баньке.
На околице села, где грунтовая дорога серой лентой разделяет на две половины зелень садов и луг, детвора шумной стайкой играет в догонялки. Из одежды – только трусики, черные от травы и пыли мелькают пятки. Голоса резвящихся детей похожи на щебет птиц. Их бабушки с умилением слушают его, и каждая улавливает в этом многоголосье свой любимый голосок.
Вдруг с ясного неба на землю посыпались сверкающие хрусталем крупные капли. В народе про слепой дождь говорят: «Царевна плачет». А капли и в самом деле теплые и очень похожи на крупные слезы. Такой дождь пусть и внезапный, но тихий. Нет ни предшествующего ему ветра, срывающего листву с деревьев и кладущего наземь рожь, ни тяжелых свинцовых туч и раскатов грома.
На околице села, где грунтовая дорога серой лентой разделяет на две половины зелень садов и луг, детвора шумной стайкой играет в догонялки.
Ребятня на мгновение замерла, а затем, сорвавшись с места и улюлюкая, помчалась под сень раскидистой липы, а вслед из ближних домов понеслось: «По лужам не бегать!» «Быстро домой!» «Ой, получишь у меня!..»
Но дети не слышат. Шум дождя заглушает голоса заботливых бабушек.
Дождь разошелся не на шутку и превратился в настоящий ливень. Сухим оставался лишь крошечный островок под липой, но капли все падали и падали, замешивая из пыли жирную теплую жижу.
«Царевна» успокоилась так же внезапно, как и расплакалась. Солнце, словно после умывания, засияло ослепительно ярко, и о дожде напоминали только ручьи. Минута-другая, и они затихли, оставив после себя множество больших и маленьких луж. Воздух наполнился свежестью, и краски стали выразительнее и чище.
Именно в это время на единственно сухой островок пролилась вода, скопившаяся в кроне и преодолевшая, наконец, толщу листвы. С радостным визгом босоногие «шпингалеты» покинули свое убежище и, восторженно шлепая по теплой грязи, высыпали на солнце. Податливая, продавливающаяся сквозь пальцы ног и разлетающаяся во все стороны грязь в одно мгновение забрызгала темно-серой глазурью с ног до головы мчавшуюся по домам детвору. Навстречу им уже спешили бабушки, неся по кружке парного молока, а над деревней повисло цветное коромысло радуги.
Желать многое и ничего не делать – хуже, чем что-то делать, желая малого
Весенняя погода в этой части Атлантики известна отнюдь не тихим теплым бризом, а сильными ветрами. Но шикарной яхте с не менее ярким именем «Ледяной ангел» они не угрожали. «Золотая скорлупка» уверенно шла назначенным курсом. Даже когда волна, вобрав в себя силу южного ветра, ударяла в корпус судна и, взорвавшись миллиардами брызг, осыпалась на все три палубы, оно спокойно продолжало свой путь. Соленые волны и брызги не страшны кораблю водоизмещением в 500 тонн, а множество подруливающих винтов и подводных крыльев, управляемых умной электроникой, заложенной на верфи Heesen, с легкостью справлялось с океанской волной, компенсируя любое волнение.
В шести роскошных каютах нижней палубы с полным комфортом могли разместиться двенадцать персон. На верхней палубе, предназначенной для принятия солнечных и морских ванн в непринужденной обстановке, находились эксклюзивное джакузи и затененный бар. Здесь же, чуть выше, красовался защищенный от ветра стеклянной перегородкой шикарный обеденный стол с витыми ножками. Этот полированный образец столярного искусства напоминал приплюснутого к стеклу аквариума осьминога. Под стать ему были и стулья из карельской березы с точеными ножками и резными спинками. Обедая за этим столом, можно было любоваться круговой панорамой с высоты седьмого этажа. Обслуживала судно и пассажиров вышколенная команда из 12 человек.