Мама Дмитрия Клюшникова, когда побывала в части, где служит ее сын, оставила такие впечатления:
"Мой сын стал очень мрачным, сильно похудел. Говорит, нет аппетита. Я его совсем не узнала. Что-то там произошло, когда он вышел из госпиталя. Правда он мне ничего не говорит, но я чувствую, что-то там творится. Говорит, что его убьют".
Мама Алексея Балакина после поездки к сыну оставила заявление, где ходатайствует о переводе его на другое место службы по причине "... непрекращающихся неуставных отношений, неоднократных избиений со стороны офицеров и старослужащих, пьянства офицеров. Сыну выбили зубы, он боится ходить ужинать в столовую из-за пьяных выходок офицеров. В результате избиения у него произошло кровоизлияние в мозг. Я не хочу, чтобы с моим младшим сыном произошла та же история, он у меня последняя надежда в жизни. Я сама больная, похоронила на днях мужа".
Мама Алексея Воржакова пишет:
"Я выезжала за сыном во Владикавказ по телеграмме, данной местными жителями. Мой сын находится в санчасти, боясь физической расправы со стороны солдат. Бежал из санчасти и скрывался во Владикавказе в подвале одного из домов".
Мама Алексея Голованова написала в комитет солдатских матерей:
"Сын прислал письмо, где пишет о постоянных побоях и о вымогательстве денег в сумме 150 тысяч рублей. Собирается делать побег и умоляет меня приехать и забрать его из части".
Письмо от матери Димы Симакова:
"Когда я созвонилась с совсем незнакомыми людьми, выехала в Камышин, где служил мой сын, и увидела его, то была в шоке. Дима лежал на кровати весь опухший, на руках были гнойничковые раны, пальчики на ногах обморожены. По словам очевидцев, наши дети там не служат, а проходят школу на выживание. Солдат совсем не хотят кормить. А во что он был одет, в наше-то послевоенное время... На нем были худые старые сапоги, грязная до некуда телогрейка, нижнее белье - его только и стоит сжечь на костре, и тонкие, по колено, грязные штанишки. Все это я привезла домой, чтобы посмотрели люди, как одет наш солдат. А сколько матерей уже не в первый раз едут, чтобы выкрасть своих истощенных, обмороженных детей. Я нагляделась на солдат, как они ходят по квартирам и просят корку хлеба или на рынке просят у старушек семечек, чтобы утолить голод. Я не против, чтобы мой сын служил в армии, но не в такой, в какую он попал".
В какой армии служат наши солдаты, рассказывает в письме Дмитрий Лавров:
"Сначала служил в г. Салавате в Башкирии, там были русские солдаты, и служить было спокойно, и командир роты относился к своим солдатам с большим уважением. С марта 1996 года нас перевели служить в г. Уфу в/ч 6520 "В" 1 "БОН", но в этой роте русских было мало, в основном солдаты кавказской национальности. Интернациональной роты не получилось, потому что русских за людей не считают. Нас призывали в армии служить, а в части я увидел одни унижения и оскорбления. При любых возможностях старались унизить морально, но не было момента, чтоб не задели или не пнули.
Однажды зашел в умывальник, где находился сержант Менязев и ребята кавказской национальности (фамилии и клички за короткое время трудно запомнить, и говорили они по-русски очень плохо), он ударил меня по лицу и голове. Когда был в наряде на кухне по столовой, солдат кавказской национальности бил кулаком в горло, из-за того, что я не стал стирать чужие вещи. Каптерщик Арцегалян, кличка Ара, заставлял меня принести ему продукты, после моего отказа он несколько раз ударил меня головой об стену.
Потеряв все надежды на лучшее, я был в шоковом состоянии от всех унижений и побоев, вскрыл себе вены на левой руке... Лежал в больнице, а из головы никак не выходила веревка, в таком поникшем состоянии я был... У меня дедушка - инвалид войны, бабушка - участник войны, я их ценю и дорожу ими..."
Есть у автора этого материала и письмо рядового Р. Кайбашева. Не публикую его только из необходимости щадить чувства дедушек и бабушек, инвалидов войны, и чтобы не давать "скорой помощи" дополнительной работы после чтения таких статей.
41. РУССКИЕ СОЛДАТЫ ЖДУТ СВОИ ГРОБЫ
Центральные средства массовой информации то и дело поднимают вопрос о захоронении тела Ленина, который и без того лежит в гробу, и молчат, что в Ростове, в рефрижераторах уже третий год лежат не погребенные и никому не нужные останки более 500 русских солдат, погибших в Чечне. Центральное телевидение практически каждый день беспокоится о судьбе одного журналиста, находящегося в белорусском СИЗО, и забыло о сотнях пленных русских солдатах и офицерах, которые на положении рабов живут и ежедневно умирают в чеченских аулах.
Пошел второй год, как закончилась бесславная чеченская война, но эхо ее будет еще долгим и кровавым. Ушла из Чечни российская армия и забыла о своих мертвых и пленных товарищах. Некогда правительству - надо вести переговоры о нефтепроводе. Поисками погибших и пропавших без вести занимаются сейчас в Чечне в основном комитеты солдатских матерей, да почти обезумевшие от горя матери, отправившие своих мальчишек на смерть.
Вернулись из очередной поездки в Ростов-на-Дону и представители Нижегородского областного комитета солдатских матерей.
- Мы ездили с мамой Саши Копшева, погибшего в Чечне еще весной 1996 года, - рассказывает Г. Лебедева, зам. председателя комитета. - В 124-й лаборатории судмедэкспертизы Северо-Кавказского военного округа его останки были идентифицированы и мама забрала их, чтобы похоронить дома. Советский райвоенкомат помог организовать похороны.
Александр Копшев служил в 166-й мотострелковой бригаде, 8 марта 1996 года их 15-й блокпост был взят чеченцами в плен. Почти все пленные погибли или были расстреляны, спастись и выжить из 28 человек удалось немногим. О судьбе этого блокпоста и обстоятельствах пленения его бойцов мы уже сообщали нашим читателям. Но ставить точку в этой жуткой истории рано. Открываются новые обстоятельства, не знать о которых нельзя, если мы хотим знать о чеченской войне всю правду.
В Ростове представителям Нижегородского областного комитета солдатских матерей удалось получить копии показаний некоторых наших пленных, кому удалось вернуться к своим. Вот, например, показания строителя из Волгодонска С. Баркусова:
Танкист с этого блокпоста рассказывал мне: "Полковник, командир блокпоста, очень часто приезжал на блокпост с чеченцем, полевым командиром. У них были очень дружеские отношения. Разрешал чеченцу кататься на танке, сам ездил на его "Жигулях", показывал минные растяжки вокруг блокпоста. Продукты, которые получили для блокпоста, прямым ходом шли к чеченцам, горючее тоже продавалось. Ребята на блокпосту были голодные, вшивые, поэтому им приходилось собирать дань с чеченцев, проезжавших через этот блокпост".
Солдаты, еще находясь в плену у чеченцев, написали об обстоятельствах своего пленения письмо в Москву. Дошло ли оно по назначению, неизвестно.
Со слов Молды, коменданта Шали:
"Я их держал у себя целую неделю, переговаривался с вашим командованием. Если бы командование захотело, мы бы договорились, но они им были не нужны".
Из показаний С. Баркусова:
"...Троих ребят привезли в село, голодных, вшивых. Сбежалось все село. Над ними смеялись, издевались. Хозяин на глазах у всех заставил их подметать улицу шапками. Затем прошел слух, что ночью федералы будет делать в селе зачистку и хозяин расстрелял ребят и сбросил в ущелье".
Колонну пленных, было их в общей сложности около 100 человек, гоняли по горам и ущельям, пока она не попала под артналет российских войск. Наши солдаты погибали от своих же снарядов. Тех, кто не мог идти, чеченцы расстреливали.