С трудом поверил, что четыре милых девушки-медички из гвардейского мотострелкового полка всегда сами ставят себе палатку.
- Но мы же военные, - обиделись они.
"А теперь я в медсанбате, на кровати весь в бинтах..."
Через медицинскую роту этого полка прошло за два месяца кампании около 50 человек раненых, рассказала врач-терапевт старший лейтенант медслужбы Татьяна Леангард. Этой хрупкой девушке из Санкт-Петербурга десятки солдат обязаны своим здоровьем, а то и жизнями.
- Несколько дней, когда шли бои за Рубежное, мы обрабатывали по десять-пятнадцать раненых в день, но обычно меньше.
- Как ведут себя раненые? Есть такие, что кричат от боли, плачут?
- Нет, мы же их парамедолим (то есть вводим обезболивающие препараты В. К.), все ведут себя нормально. Они даже гордятся, что ранены в бою. Один раненый контрактник так переживал, что теперь не сможет отомстить за убитого вЧечне брата... Все хотят вернуться в полк, к друзьям, воевать дальше. Это мы по ним плачем, жалеем каждого.
Девушки - Таня, Ольга, Вера и Валентина - рассказывали мне, как они перевязывали раненых, порой сами по локоть в крови, а я вдруг поймал себя на мысли: да они же чуть не слово в слово рассказывают мне эпизод из моей книги "Заплачено кровью" о работе полковых медиков в Великую Отечественную войну. Господи, как похожи все войны...
Медицинский батальон 3-й мотострелковой дивизии стоит прямо в поле. Чудо, но в палатках здесь - операционная, рентген, даже кресло стоматолога. Медики обеспечены всем необходимым и делают все операции, рассказал его командир подполковник медслужбы Михаил Сазонов. Делали даже операцию по удалению аппендицита, местному мальчишке - вырезали грыжу. Собрали 3,5 литра крови от доноров в батальоне.
- С начала кампании через медбатальон прошло пятьсот одиннадцать человек, - рассказал он, - Раненых и травмированных - из них - семьдесят человек, остальные больные, в том числе шестеро - воспаленьем легких. Эвакуировали вертолетами в госпиталь Моздока сто сорок три человека, остальных вернули в строй.
Больше сотни операций, из них двадцать - сложных провел ведущий хирург медбата Андрей Тищенко. Эта война для него вторая. В первой чеченской кампании через его золотые руки за четыре месяца прошло более двухсот раненых.
- Один солдат был в состоянии клинической смерти, но вытащили, с того света, - рассказал он, - Спасли ногу другому парню, подорвался на растяжке гранаты. Вообще ампутации не было ни одной. Самая сложная операция была три с половиной часа. Оперировали раненого в живот лейтенанта-разведчика Барнаева. Операция прошла успешно, но выходить его не удалось, умер в госпитале.
В палатках медбата было всего несколько человек больных: на фронте третью неделю стояло относительное затишье.
"Пусть пропахли руки дождем и бензином..."
Медицинский и ремонтно-восстановительный батальоны разделяет пустая труба газопровода.
- Это граница, - рассказали солдаты, - Ночью здесь часовые с обеих сторон, случается, что и постреливают для острастки, но мы к медсестрам по сопкам бегаем, в обход.
Командир рембата майор Игорь Спицын в мирной жизни обожает французскую музыку и аквариумных рыбок, а здесь обязан обеспечивать ремонт автомашин и бронетехники. В сторонке стоит несколько попавших в аварии и разбитых выстрелами из гранатометов чеченцев автомашин и БМП. Их ждут в войсках.
- В батальоне только срочники, - рассказал комбат, с удовольствием показывая свое немалое хозяйство, - Девятнадцатилетние парни, а чудеса творят: любой ремонт делают, причем в полевых условиях.
За два месяца рембат вернул в строй 253 единицы автомашин и бронетехники.
Этих парней, с черными руками, в черных от машинного масла телогрейках, с утра до ночи на холоде ремонтирующих машины, после армии любой автосервис должен брать на работу без звука и платить только в твердой валюте...
- Устал я от армии, - с тоской сказал комбат, - Мне сорок пять, а выслуги - тридцать пять лет, и где только не воевал...
И полез помогать ставить новый двигатель на КрАЗ.
"Пишу тебе из горящего танка..."
В каждом батальоне мы забирали письма или просили написать матерям, чтобы весточки с фронта быстрее дошли домой.
"Здравствуй, мама!" - написал молодой солдатик и сидит, шмыгает носом: "Каждый день одно и то же, ну не о чем писать..."
- "Пишу тебе из горящего танка", - со смехом советует контрактник с усами суворовского солдата.
Другой диктует: "Мама, пишу тебе на сапоге погибшего друга. Извини за плохой почерк, он еще дергается..." В армии ценят юмор, особенно черный.
- Пиши, - советует третий, ковыряя в зубах - "Мама, кормят нас хорошо. Баранина уже в рот не лезет, хочется свининки, но чеченцы свиней не держат".
- Попроси у матери иголку, а то я свою потерял, - говорит четвертый, Да пусть она иголку в сало воткнет, чтобы не заржавела.
- А кто у нас сегодня обед готовит? - спросил, войдя в палатку сержант.
- Иван.
- Так он же пушку чистит! Значит, опять наварит, как вчера.
Командир распекает солдат перед строем:
- Ну, пришел к вам друг, ну выпили по сто граммов. Ну, по двести! Ну, на гитаре поиграли, так нет - вам обязательно надо потом пострелять, да еще трассирующими!
Вдруг - очередь из автомата в воздух. Командир пошел разбираться. Вернулся и вполне дружелюбно сказал: "В честь комбата, говорит, стрелял. И трезвый, на удивление!
Хотя обычно на стрельбу, даже из самоходных гаубиц и "Градов", мало кто обращает внимания - привыкли. Да и лишняя очередь в темноту в сторону противника никогда не помешает. А вот на любой выстрел со стороны чеченцев нередко обрушивается и залп батареи.
В Чечне люди научились понимать друг друга с полуслова. Особенно запомнился своей лаконичностью такой разговор в гостях за столом:
- Ну?
- Наверное.
- Да, пора.
И звякнули кружки...
Пока на фронте стояло затишье - почти все батальоны обзавелись очаровательными толстячками-щенками кавказских овчарок, бросивших разбежавшиеся от огня артиллерии отары овец. У девушек из медицинской роты приблудный рыжий персидский котище по имени Персик.
- У нас и коза есть, беременная, и куры, только они не несутся, потому что петуха нет, - говорят девушки.
Когда армия пойдет вперед, всю эту живность придется оставить.
Танец с автоматами
Два месяца слушать только разрывы снарядов и жуткий вой "Градов", и вдруг - настоящая музыка и артисты, да еще девушка, отплясывающая цыганочку и казачка..
Бригада артистов нижегородского гарнизонного Дома офицеров под руководством заслуженного работника культуры России подполковника Анатолия Лашманова за эти дни побывала во всех частях 22-й гвардейской армии. Один концерт был вообще в семи километрах от Грозного. Сцена - два грузовика, электричество - от полевого дизель-генератора и - вот она, музыка. Акустика в горах отличная, а такой благодарной и отзывчивой публики, как солдаты. не встретишь в избалованных столицах. Майоры Анатолий Скрыльник и Александр Поляшов, танцоры лауреат международного конкурса Сергей Шевченко и Ирина они пели пехотинцам и артиллеристам, разведчикам и медикам, один раз в каком-то километре от села Самашки, еще не зачищенного от боевиков. Артист театра комедии Александр Медведев со своей гитарой дал пятнадцать сольных концертов в окопах боевого охранения.
В разгар концерта в разведбате пришла из поиска группа разведчиков. Один прихрамывает, все бледные от перенапряжения. Сутки наблюдали за чеченцами на окраине Грозного, засекали цели и координировали огонь артиллерии.
- Ну, как там?
- Окапываются. Три дня шли по следам минометчиков, но их перехватили спецназовцы, обидно, - говорит парень с автоматом.
Другая разведгруппа вернулась с задания особой важности: надо было добыть доказательства прямого участия стран НАТО в чеченском конфликте. Разведчики принесли снятые с троих убитых в схватке бандитов новенькие американские камуфляжи, рассказали, что видели и следы германских ботинок, а раньше приносили австрийские бронежилеты, японские радиостанции.