— Пока не перечу, все приглядываюсь.
— Ну и слава богу.
И все-таки Сенька не остерегся.
В одном из номеров, им обслуживаемых, помещалась хорошенькая хористка Светочка. Она была всех моложе, поступила в хор со школьной скамьи на танцевальное амплуа. Танцевала она не ахти уж как, но была свежа, мила и чиста, никого не привечала и от приглашений посетителей к столу решительно отказывалась. Она не скрывала своей брезгливости к этому быту и открыто заявляла, что как только сколотит на приданое, тут же выйдет замуж и уйдет из хора. Она была для всех гостей приманкой. «Мамаша» ее тщательно оберегала, ибо это было и очень выгодно для нее самой. Уязвленные неприступностью Светы нэпманы, каждый украдкой от другого, совали «мамаше» деньги, надеясь на ее содействие. «Мамаша» деньги брала, обещала свое содействие, но с исполнением вовсе не торопилась. Вскоре на ярмарке образовалась группа лиц, которые поставили себе целью «взять крепость приступом». Говорят, что состоялось даже пари насчет взятия этой «крепости» между одним сибиряком, торговцем меховыми изделиями, богачом и волокитой, привезшим уйму чернобурых лисиц, песцов, бобров, котиков, и каким-то восточным человеком. Сибиряк в случае проигрыша терял вагон чернобурых лисиц, а персиянин — баржу шепталы. Сибиряк даже назначил срок, в который он эту победу увенчает сногсшибательной попойкой. Срок приближался. Разговоры вокруг единоборства двух «китов» приобретали характер всеобщей ярмарочной сенсации. «Повар» набивался завсегдатаями до отказа каждую ночь. Прислуга ходила с оттопыренными от денег карманами, выручка ресторана достигла небывалой суммы. А Светлана, однако, ни разу не спускалась в зал к столикам. И «киты» не смогли с ней даже познакомиться.
Настырный и взбаламученный упорством Светланы мехоторговец бросал деньги налево и направо: одаривал прислугу, посылал каждый день дорогие подарки «мамаше», в корзинках, в коробках, в свертках, и каждый день присылал письмо самой Светлане, умоляя ее снизойти до него и «только откушать вместе».
Письма отсылались Светой обратно нераспечатанными. Это окончательно взбесило «кита». Мехоторговец пустил в ход самый, как он думал, сильный аргумент — он стал посылать Светлане отборные изделия своей лавки: муфты из каракуля, песцовые горжетки, котиковые воротники. Такие пышные подарки могли бы свести с ума любую певичку. Но Света отсылала и эти подарки обратно. Тогда мехоторговец оставил деликатные приемы домогательства и пошел по дедовскому обычаю сибирских воротил напролом. Однажды ночью он вломился к Сеньке и, сунув ему в руку пачку ассигнаций, сказал:
— Укажи мне, молодец, номер этой девочки. И еще получишь, если услужишь мне.
К хористкам в ночное время не велено было пускать, тем более без разрешения Никодимыча а «мамаши». Кроме того, Сенька знал об условиях пари и о намерениях «кита», одобрял поведение Светы и радовался за нее. Сенька вернул пачку кредиток мехоторговцу и сказал:
— Этот номер не пройдет. Не на такого напал. Извольте выйти.
Тогда мехоторговец спокойно приложил к этой пачке еще такую же и сунул Сеньке в карман. Сенька вернул и эту пачку. Тогда мехоторговец оттолкнул Сеньку и двинулся в глубь коридора. Сенька обогнал его и перегородил дорогу:
— Сейчас закричу и разбужу всю прислугу, — сказал Сенька.
Мехоторговец обозвал Сеньку «хамским отродьем» и тут же свалил его ударом мощного кулака в грудь. Сенька грохнулся на пол и завопил. Проснувшаяся и сбежавшаяся прислуга, увидя мехоторговца, от которого все получали подачки, тут же попрятались под лестницу. Но Сенька хватал его за ноги и орал. Из номеров высунулись в ночных сорочках перепуганные шансонетки. Мехоторговец ушел, изрытая ругань.
Наутро о скандале в коридоре всем было известно, хозяин вызвал Сеньку.
— От посетителей поступило заявление, — сказал Обжорин, глядя поверх Сенькиной головы, — что вы не в меру грубы.
— Это думает только один мехоторговец, который в ночное время ввалился в коридор и хотел пробраться к Светлане… Но я исполняю вашу волю…
Хозяин его прервал:
— Гость вами очень недоволен, и этого достаточно, чтобы я вас уволил. Прислуга должна всем и всегда угождать гостю.
— Если он и хам?
— Когда вы будете иметь деньги и ходить в ресторан как гость, тогда и вы будете во всем правы. Прав всегда тот, который расплачивается. На этом держится наше дело. Вот посмотрите, что пишет гость.
Хозяин показал заявление мехоторговца. Под заявлением стояли подписи многих посетителей ресторана, нэпманов, с которыми Сенька никогда не сталкивался и не встречался и которые, однако, тоже свидетельствовали, что Сенька «дискредитирует своим поведением первоклассное заведение господина Обжорина».