Грунька пила чай, закусывала калачом, по крошечке откусывала от кружочка колбасы и вся сияла от счастья. То и дело развязывала узлы и любовалась на покупки. Одно ее мучило:
— Не передала ли?
Она показывала покупки соседкам по столу, и все ее вкус одобряли:
— Как раз. В самую, стало быть, точку…
А кругом беготня, гам, пьяные слезы, суматоха, споры, веселье.
Вышел кудрявый парень в шелковой рубахе, румяный как яблоко, раздул меха, грянул «Камаринскую». Мигнул подруге, солдатке Василисе, развеселой хмельной бабе в плисовой кофте.
— Василиса, царевна души моей, руби плясовую!
Та тряхнула рукавом, тронула за оборку подол сатинового платья, показала со всех сторон башмаки с застежками и красные чулки до колен и затрясла круглыми плечами:
— Звенит в мошне — форси вволю, — закричал гармонист, — пусто — отпрянь одаль, гольтепа. Василиса, поддай пару, ходи козырем на копылках. Ух-ма! Кто гуляет? Мельник Яшка гуляет. Эх, печки-лавочки! Покажем ухватку!
Народ раздвинулся около стен в широкий круг. Слышалось:
— Хлестко гуляют.
— Есть на что, вот и гуляют.
И этого кудрявого мельника Сенька тоже ревизовал и не раз сажал в кутузку за спекуляцию хлебом. Тот, увидев Сеньку, резвее заиграл:
— Ужели мы не можем различать людей. Василиса, потешь студента.
Василиса обернулась, обняла Сеньку, смачно поцеловала в губы под смех толпы:
— Пшеничный мой, карандашик зазнобистый. Уважу.
Сенька с трудом освободился из ее цепких рук под гогот и соленые шутки:
— Ты ему, Василиса, не шибко сладка. Нет той, поди, пухлявости, как у городских. Телом суха.
— Мясо на костях завсегда слаще, — ответила Василиса и опять пустилась в пляс.
— Постав-то, постав-то у ней каков, за первый сорт.
А гармонист оглашал:
— Василиса, ягодка моя садовая. Дуй, Василиса, вовсю, подсыпай горячих…
— Вот ба…
— Хороша Маша, да не ваша.
К вечеру пришли они домой. Сбежались к Груньке все соседки и разглядывали покупки целый вечер. Диво-дивное, сколько было оханья и аханья, всяких советов, пересудов. У какой швеи шить? Какой фасон выбрать? По-новому или по старинке?
Сшили платье по-новому, узкое в талии, короткое до колен, и в ближайшее же воскресенье, чтобы сделать Сеньке приятное, Грунька первый раз вышла на гулянку.
Сияло солнце, колосилась желтая нива, белела гречиха, блестела вдали речка Печесь. Девки гуляли по опушке леса в пестрых, ярких сарафанах и пели частушки под гармонь. Или, рассевшись полукругами под молодыми кудрявыми березками на траве, вели веселые беседы. Около них увивались парни. У Груньки не было близких подруг, и она вышла вдвоем с соседкой — убогой старой девой. Грунька выглядела очень привлекательно и сразу стала заметной на гулянке. Парни так и впились в нее глазами, девки ахнули от удивления, увидя ее в таком нарядном платье, в бусах, в серьгах и при медном колечке.
Сенька издали наблюдал это. И сердце его наполнялось гордостью. Парни начали обсуждать Груньку. Девка хоть куда, только жениться на ней никто не будет: возьми замуж — подушки и той нету. А Грунька, чувствуя, что ею любуются, до того осмелела, что, посадив подругу под деревце, сама присоединилась к артели девок. И тут она стала заметнее всех и краше. А на гулянку все больше и больше прибывало молодежи. Вскоре прибыла шумная ватага парней и мужиков во главе с Ванькой Канашевым, сыном мельника и бакалейщика. Он был уже женат, но по воскресным дням иногда во хмелю выходил на гулянку, окруженный прихвостнями, и приносил с собой гостинцы и водку. Поэтому к нему и льнули. И на этот раз он вынул из кармана полбутылку, сказал:
— Винца ковырнем.
И бутылка пошла по кругу, потом Ванька горстями выгреб из карманов маковые леденцы, бросил их на землю, парни расхватали и принялись сосать.
Увидели Груньку.
— Ай да Грунька! Какие фасоны показывает. Мы думали, она таракан запечный, а она чисто краля нарисованная.
— Факт. Французская булка, — сказал Ванька. — Сдобы в ней одному не вылакать. Вот ба…
— Братун! — воскликнул другой парень. — Ее со студентом в лесу видали. Она с ним крутит. Не вру, хоть в землю провалиться.
— Вот черт, а? Уже присосался. Ну скажи ты, удача какая!
— Выучился там, тихоня, в городе-то за пшеничными гоняться.